Разговорчики №5. Сэм Клебанов. 27 января 2005 г.
Тема «Кто сильнее: человек или стихия?»

(Во время «Разговорчиков» с участием Сэма Клебанова демонстрировалось очень много видео и фотоматериалов с комментариями гостя. Ниже приведен текст, который имеет содержательную ценность сам по себе, без визуального сопровождения. Остальные комментарии опущены.)

Анна Гилёва: Сегодня в «Разговорчиках» не будет обычных рубрик «Коротенечко», «О политике», «О личном», а будет одна лишь тема, которая, несмотря на месячную историю, еще не исчерпана и не отболела. 26 декабря, ровно месяц и один день назад, в Юго-Восточной Азии произошло землетрясение, за которым последовало цунами, в результате чего, по последним данным, погибли 234 тысячи человек. За это время люди потеряли и нашли, нашли и потеряли не только родственников, деньги, дом, детей, надежду, друзей, но и СЕБЯ. Столкновение со стихией обнажает человека, от стихии не спасает ни ноутбук, ни Dior — дорогие аксессуары и технические приспособления, создающие человеку броню в обычных условиях социальной жизни, бессильны. Но именно наедине со стихией человек оказывается наедине с собой и адекватен самому себе, а не последней модели мобильного телефона. И здесь, как мне кажется, начинается самое интересное и самое важное.
«Человек и стихия: кто сильнее?» — так звучит тема сегодняшних «Разговорчиков». И ответ, собственно, заложен в вопросе. Так случилось, что решиться на незапланированные «Разговорчики» с сегодняшним гостем нужно было быстро и так же быстро сформулировать тему, чтобы разослать анонсы. И я только на следующий день осознала, что сделала очень красноречивую оговорку: кто сильнее, т.е. обозначила собственную позицию. Надеюсь, что у вас она тоже есть, и вы с нами поделитесь. А эту тему мы сегодня обсуждаем с человеком, у которого есть не только позиция: 26 декабря он прилетел на Шри-Ланку отдыхать, практически одновременно с цунами, и остался там еще на три недели добровольцем, помогать пострадавшим, развозить одежду и продукты. Это президент компании «Кино без границ», открывшей России кино в стиле «артхаус», ведущий программы «Магия кино» на канале «Культура» Сэм Клебанов.

Гилёва: Почему вы поехали отдыхать именно на Шри-Ланку? Вы там уже были?

Клебанов: Если находиться в холодное время года в Москве, то в тот кусочек года, когда никто не работает, а с учетом последних законодательных инициатив, впадает в спячку, можно как раз съездить в теплые края. В прошлом году я был в Таиланде. И в этом году мы с друзьями тоже туда собирались, даже забронировали билеты. А потом я случайно встретил одних моих приятелей, которые мне сказали, что едут в Шри-Ланку и что там классно. И я подумал, что в Таиланде я уже был 2 раза, а на Шри-Ланке еще не был. И вот экспромтом дней за десять до отъезда мы позвонили в пару компаний и поменяли билеты с Таиланда на Шри-Ланку. И в общем-то никаких конкретных планов у нас не было. Мы должны были прилететь в Коломбо, кстати, 25 числа, но так получилось, что прилетели 26-го. И мои знакомые тоже, что их и спасло, потому что у них была заказана гостиница на берегу моря, которую смыло. Но они тоже поменяли билет, и не успели до нее доехать. Цунами их застало по дороге из аэропорта.

Гилёва: Удивительно, как случайности кого-то спасают.

Клебанов: Да. А наш план был задержаться на один день в Коломбо, у нас там была забронирована гостиница. Был забронирован минивэн, и мы хотели, нагрузившись справочником по Шри-Ланке, ездить, путешествовать. Мы хотели отметить Новый год с этими приятелями и поехать вдоль южного побережья, посмотреть национальный парк и те города, про которые мы вычитали в справочнике.

Гилёва: Когда вы должны были вернуть сюда?

Клебанов: 8 января.

Гилёва: А вернулись?

Клебанов: 15-го.

Гилёва: Были какие-то дела, которые были очень важны в промежуток с 8-го по 15-е, но находясь там, вы решили махнуть на них рукой?

Клебанов: Находясь там, все дела неважны, если честно. У меня передача не была записана на 15-е число. Но я подумал, что если канал решит, что передача важнее, то канал может в общем-то идти куда подальше, потому что я был совершенно не готов все бросить и прилететь. Сказать там: вы тут попробуйте не умирать, мне надо передачу «Магия кино» делать, публика не переживет, если я не появлюсь на экране. Были какие-то дела, но они отложились. У моего друга Александра Камионского были еще более важные дела. Ему надо было сдавать фильм документальный, он там продюсер, крупнейшему немецкому каналу, и они тоже вошли в положение.

Гилёва: Находясь там, как вы поняли, что произошло, и когда осознали масштабы?

Клебанов: Я тоже один из тех людей, кто смотрит телевизор, и тут не надо недооценивать роль телевизора, потому что как раз телевизор позволяет все увидеть. В Коломбо было вообще все непонятно. Когда шла волна, мы ехали из аэропорта. И видели, что стоят люди на набережной, смотрят на море, и камера «Бетакам», новости снимают. И с моста люди, свесившись, смотрят вниз. Мы секунд на 15 задумались, что это они все в море уставились, что они там нашли. А дальше приехали в гостиницу, забыли про это. И когда пошли получать минивэн, которые мы заказали, и звонит наша хорошая знакомая, Маша Кушинова, кинокритик, из Италии и кричит: «Вы живы?». Мы ей: «Ты что, Маш? Что с нами может случиться?». Она: «Землетрясение». А мы в фирме, где мы заказывали минивэн, работает телевизор, и там показывают, что землетрясение в Индонезии. Мы ей говорим: «Маш, у тебя с географией нормально? Где мы и где Индонезия? С нами все в порядке». Она говорит: «Есть в Шри-Ланке жертвы». Мы видим, что там написано: 300 погибших в Шри-Ланке. Мы думаем, что там большое побережье, мало ли это где случилось, ну плохо, конечно, что 300 погибших. Но тогда мы не осознали масштабы бедствия. В результате, мы машину так и не взяли, нам не понравилось, как кондиционер работал. Мы вернулись в гостиницу, нам там говорят: вам лучше на побережье не ездить, лучше подождать немного. Мы: сколько? Недельку? —  Да нет, что вы, 2-3 дня, там все уберут, почистят, и можете спокойно ехать отдыхать. Мы так и думали, что просто море нанесло много всякой грязи, ила, наверное были лодки, которые перевернулись, на них были рыбаки, корабли затонули, поэтому люди погибли. И в общем-то первый день мы просто планировали, куда нам поехать дальше. И похоже сами ланкийцы не очень понимали, что произошло. И только вечером, когда мы смотрели репортажи Би-Би-Си, до нас стали доходить масштабы происходящего. А утром за завтраком между собой говорили, что вот землетрясение, а что мы можем сделать, мы вроде не спасатели, и мы не медики. Глупо, если мы поедем голыми руками разбирать завалы, и вылечить мы никого не можем. И вдруг мы слышим сообщение, что в некоторых районах нарушена инфрастуктура: нет воды, нет еды, люди остались без всего, и многие ланкийцы пытаются как-то помочь, доехать и что-то довезти. И мы поняли, что именно это мы и можем. Потому что по местным меркам мы дико богатые, мы здоровые и у нас есть время: у нас впереди есть 2 недели, в течение которых мы совершенно свободны. Почему бы нам не вернуться в эту фирму, взять там машину, загрузить ее в супермаркете и не поехать на юг — такой был план. Потом мы вышли из гостиницы, чтобы купить всякие телефонные карточки, всякие батарейки для фонариков, всякую еду для себя, чтобы подготовиться к экспедиции. И прямо за углом висел такой большой плакат: «Прием медикаментов». Мы зашли и спросили, где собираются добровольцы, потому что мы предполагали, что они где-то должны быть, нам сказали, что здесь. Мы записались, нам для начала дали список необходимых лекарств. Это была совершенно неформальная группа, нам сказали, что деньги не нужны, потому что у нас нет никакой структуры для этого, но есть список лекарств, которые срочно нужны.

Гилёва: Эти люди — кто это? Какая-то общественная организация? Или просто какие-то энтузиасты?

Клебанов: Замечательные люди. Все организовала супружеская пара из Канады, которая несколько лет назад приехала в Шри-Ланку просто потому что им там больше нравилось. Они приехали туда отдыхать, потому им стало скучно, они открыли фирму, которая занималась торговлей недвижимостью, какое-то модельное агентство при этом было, телевизионный продакшн. Когда это все случилось, они поняли, что это все неважно, потому что важно помочь людям. Они повесили на сайте объявление «В связи с катастрофой фирма закрыта на неопределенное время», обратились в местный Красный Крест и предложили свои услуги, свою фирму как некоторый пункт сбора добровольцев и пункт, где будут складироваться медикаменты для отправки дальнейшей. Но это роман с Красным Крестом оказался очень недолговечным, потому что Красный Крест тут же прислал делегацию важный дядей в костюмах и с портфельчиками, которые пришли и тут же устроили заседание, которое бесконечно продолжалось. И с того дня их просто выгнали. А на следующий день мы должны были ехать на нескольких машинах как официальный конвой Красного Креста, нам выдали такие жилетки красивые с красным крестом, мы очень гордо в них ходили по городу, всем показывали: молодцы, вот они спасатели, сейчас всех спасут. Мы ждали официального письма от Красного Креста, что мы может от них ехать. Ждали-ждали, потом возвращаемся, а нам один парень говорит: всё, жилетки сдаем, мы их уже выгнали, разругались, едем сами без Красного Креста.

Гилёва: Что там требовалось делать?

Клебанов: Все потребности рождались сами собой соответственно изменяющейся обстановке. Первая идея была просто собрать медикаменты и их отправить в больницы. Потом стали собирать воду и так далее. Когда собрали медикаменты, нас спросили: вы готовы ехать завтра? Мы сказали, что хоть сейчас. И нам сказали, что там осталось много туристов, которых не могут вывезти. Ходили такие разговоры — не знаю, насколько они соответствуют действительности — что когда туристические фирмы пытались послать туда автобусы, чтобы вывезти туристов в первый день, местные забрасывали их камнями, протестуя, что вывозят туристов, а на них всем наплевать. Идея была такая, что мы едем туда с грузовиками, отвозим медикаменты, продукты, одеяла — все, что может там понадобиться, а обратно в кузов сажаем туристов и в закрытых кузовах их вывозим. Предполагалось, что там много детей, которые потеряли родителей, и очень важно, чтобы ехали люди, говорящие на разных языках, потому что никто не знает, на каких языках эти дети могут говорить. Мы пришли рано утром в 8 утра, весь день ушел на ожидание грузовиков, вместо 13 приехало 4, потом мы поехали загружаться в местный телецентр. Это было очень интересное зрелище, потому что возник такой стихийный центр помощи, телецентр предоставил свою территорию и туда люди со всего города принесли кто что мог. Они, очевидно, обратились, чтобы люди принесли воду, но так как не все могут купить минеральную воду в магазине, попросили, чтобы люди кипятили дома воду, закручивали в бутыли и приносили. Сотни, тысячи людей несли продукты, бутылки с водой, кокосовые орехи, одеяла, все что угодно. Приезжали самые разнокалиберные машины, в том числе и мы. Потом вернулись к нам на базу, и все ждали официального разрешения, чтобы ехать от Красного Креста, который заседал. Я так понял, там суть конфликта была в том, что Красный Крест хотел, чтобы все деньги, которые мы собираем, передавали им, а они бы уже решали, на что истратить. А им сказали, что раз уж у нас есть свой собственный транспорт, кто-то дал 4 грузовика, мы знаем, куда ехать, кому отдать, давайте мы сами купим, потому что так будет гораздо быстрее. И еще ходили такие тревожные слухи, что на грузовики, которые выехали в первые дни, были нападения, и они не могли доехать до места, потому что люди их окружали и рвали на части. Еще говорили, что многие водители, которых посылали, все это продавали по дороге. Поэтому требовались добровольцы, которые будут, во-первых, следить, чтобы на грузовики не напали, а во-вторых, будут следить за водителями, чтобы те ничего не продали по дороге. Вообще обстановка была тревожная.

Гилёва: А вы помните момент выбора? Потому что наверняка был этот момент, когда надо было выбрать: либо что-то делать, либо делать вид, что ничего не происходит.

Клебанов: Просто был момент, когда мы не понимали, что произошло. Мы думали, что нам просто нужно выбрать маршрут в стороне от моря, а потом все наладится, и 31 декабря мы уже спокойно на берегу моря будем отмечать Новый год. А решение твердое возникло, когда мы с утра услышали репортаж о нехватке воды, и тогда мы уже были готовы ехать искать хороший джип и уже ехать.

Гилёва: Я думаю, что сейчас самое время посмотреть видео.

Клебанов: Да. У меня с собой была камера. Мы ехали на отдых и думали, что едем снимать красоты, вечеринки, а когда поняли, что оказались в эпицентре катастрофы, накупили побольше кассет и решили все снимать. Идея заключается в том, чтобы из отснятого материала смонтировать документальный фильм. Такой инсайдерский взгляд, потому что мы находились внутри группы 3 недели. То, что вы увидите сейчас, это сырой материал, несмонтированное видел. Я, чтобы вас не мучить покажу вам несколько фрагментов.
<…>
Когда мы увидели, что там нет никакой помощи, ни полевой кухни, ни машин, с которых раздавалась бы еда, и поняли, что нужно срочно возвращаться с едой и с водой, тогда возникла идея написать это письмо, которое я разослал своим друзьям, коллегам, родственникам. А дальше у него началась какая-то своя отдельная жизнь, у нашего призыва о помощи. Антон Мазуров, креативный директор компании «Кино без границ», просто письмо это отправил по всей своей базе данных. Письмо было предназначено близким людям, которые меня хорошо знают и не подумают, что я пытаюсь давить на жалость, и начиналось: Друзья, коллеги, родственники! А Антон зашарашил его без всяких комментариев. Я ведь реально обращался к родственникам, у меня очень много родственников. А получилось, как в метро: люди добрые, извините, что я к вам обращаюсь, друзья, коллеги, родственники.

Гилёва: А тот резонанс, который вызвало ваше письмо (Письмо, вывешенное на сайте www.arthouse.ru компании, которое Клебанов отправил близким людям, а Антон Мазуров, креативный директор компании «Кино без границ» разослал по всей своей базе данных. — Р.), вы им довольны, если уместно это слово? То, что вам удалось сделать, это значительная вещь?

Клебанов: Понимаете, у меня немножко смешанные чувства. С одной стороны, наш призыв о помощи дал результат, на порядок превосходящий то, что мы ожидали. Мы надеялись, что мы соберем 2-3 тысячи долларов, чтобы мы могли пару грузовиков заполнить продуктами: рисом, водой и прочее. А сейчас сумма приближается к 56 тысячам долларов, и деньги продолжают немножко поступать. Но это немножко непропорционально тому, насколько этот призыв широко разошелся. В России сразу несколько крупных новостных сайтов это письмо опубликовало, в том числе сайт Утро.ру, довольно крупный. Было написано, что вот письмо, информация полностью проверена, заслуживает доверия, Клебанов действительно известный человек, он сейчас находится там. Также следуя особенностям базы данных Антона Мазурова и моей записной книжки, письмо разошлось среди представителей прессы, кинопрессы, и к нам сразу стали обращаться, звонить, прежде всего Би-Би-Си, Радио Свобода, Немецкая волна, Голос Америки. Мы даже удивились, что все СМИ, которые этим заинтересовались на первом этапе, были иностранными. Потом Эхо Москвы позвонило. Эти все радиостанции стали к нам возвращаться периодически за новой информацией. Би-Би-Си попросило нас написать материал для них, что мы и сделали, он попал на первую страницу и несколько дней был в десятке самых популярных. И потом через несколько дней нам позвонило Русское радио, это уже самая рейтинговая радиостанция, я никогда ее не слушаю, но знаю, что самая рейтинговая. Я даже приятно удивился, что станция, которая по вкусу и отбору музыки казалась мне совершенно попсовой и никакого респекта у меня не вызывала, сделала большое интервью и большой репортаж. А в этот момент Сашина подруга, Яна Лернер, уже вернулась в Москву, и во всех наших письмах было написано, что в Москве вы можете обратиться к Яне Лернер, передать ей деньги, и она будет их нам отправлять. Русское радио слушает несколько миллионов человек, я думаю, по всей стране. Было 2 звонка после этого репортажа. При том, что — не хочется преувеличивать свое значение — но все-таки я достаточно известный человек, я веду передачу уже 4 года по каналу «Культура» в субботу в прайм-тайм, которую смотрит довольно много людей. Плюс люди знают компанию «Кино без границ». Мне казалось, что в это мероприятие я вложил, инвестировал свою известность, это как раз тот момент, когда моя известность может принести пользу человечеству. Потому что сама по себе известность достаточно бессмысленная вещь, от этого никому ни горячо, ни жарко. А тут то, что я знаменит, может реально помочь, люди могут связать: вот он в телевизоре, а сейчас он в Шри-Ланке, это реальный человек, это не какая-то надувательская операция. И в письме я старался быть конкретным, я написал, что 10 долларов — это 20 бутылок воды, потом оказалось, что даже тридцать бутылок воды, 10 долларов — это 40 кг риса, между прочим. На 10 долларов можно накормить в течение дня три раза 10 человек. Я просто думал, что это вызовет больший резонанс. Вот в Швеции, где я живу, если бы какой-то ведущий оказался в зоне поражения и обратился за помощью по популярному каналу к населению, то я думаю, что был бы на порядок другой резонанс. И 75% денег, которые мы собрали, мы собрали не в России, они пришли из-за границы. Хотя очень многие друзья, коллеги по журналистике очень порадовали, писали, звонили, поддерживали морально, что было немаловажно.

Гилёва: А почему так? Люди устали, равнодушны, ленивы?

Клебанов: Я скажу вещь, которая меня больше всего поразила. У нашей компании есть сайт www.arthouse.ru, на этом сайте появлялись мои репортажи, потом мы сделали целый раздел «Шри-Ланка», там постоянно обновлялась фотогалерея, там были репортажи, было опубликовано мое воззвание, там был репортаж, что мы сделали с первыми поступившими деньгами, т.е. там постоянно шла новая информация о том, что происходит в Шри-Ланке, что делаем мы в Шри-Ланке, мы вывешивали линки на все материалы, которые появлялись об этом. На сайте есть форум. Мы считаем, на сайт ходит приличная продвинутая публика, люди, которые любят хорошее кино, интеллектуально и эстетически развитые. И я предполагал, что на этом форуме люди должны втянуться, потому что на этом форуме я вам периодически участвую, они знают, что я президент компании, ведущий программы «Магия кино» и что на этом форуме можно поговорить, что я периодически и делаю. И вдруг этот человек, с которым они общались и обсуждали какие-то фильмы, находится в этот момент в зоне самого крупного на памяти нескольких поколений стихийного бедствия. На нашем форуме arthouse.ru слово «цунами» не встречается ни разу, нет ни одного сообщения, т.е. люди угадывали кадры из фильма (у нас там есть такая игра, я сам в ней участвовал), говорили о фильмах, поздравляли друг друга с Новым годом, желали друг другу всяких приятных вещей. Никто не прислал мне частного сообщения об этом, в форуме можно это сделать. Только одна девушка писала по аське, по смс и как-то поддерживала, все остальные сделали вид, что это просто не существует.

Гилёва: Защитная реакция?

Клебанов: Да. Мы притворились, что этого нет. Мы не замечаем, и этого, видимо, нет, потому что это никак не отражается на моих ощущениях

Гилёва: Вы говорили в интервью журналу «Афиша», что люди, которые, условно говоря, работали в вашей команде, это все красивые благополучные люди. Расскажите о них.

Клебанов: Да, меня это тоже поразило, потому что мы как-то поняли, что у нас команда — это персонажи какого-то гламурного журнала по московским меркам. У нас был такой парень индус Майур, специалист по моде, закончил университет по этой специальности, работал для фирм Levi's и Diesel, формировал им коллекции. Был парень Диланка, ланкиец, его папа — вице-президент, сейчас уже вышел на пенсию, крупнейшего банка в Шри-Ланке, он основал Western Union. Когда нам нужно было получать деньги там в Шри-Ланке, он говорил, что если будут проблемы, я позвоню папе. Сам закончил университет в Штатах и работает в Хьюстоне в таком американском Газпроме менеджером по международным контрактам. Он приехал в Шри-Ланку в отпуск, когда это случилось, он попросил продлить ему отпуск на неделю и компания пошла ему навстречу. Было смешно, когда мы возвращались в город, а это обычно было поздно 2-3 часа ночи, он говорил, что папа сейчас должен за ним машину прислать, за ним приезжал гигантский лимузин и забирал его. А он пыльный, грязный, как и все мы, сам носил мешки, папа не присылал носильщиков, чтобы ему помогали. А я как раз до отъезда был в Москве на вечеринке, посвященной Новому году, и вспоминал, кого я там видел, и кто бы из них поступил так же. Там еще была очень красивая девушка Мишель, она была украшением нашей команды, все были немножко влюблены в нее. И я ей говорил, что в Москве такие красивые девушки, как ты, ходят в модные клубы и проводят время в размышлениях, какие они крутые, а ты такая молодец.

Гилёва: Что тогда получается: способность человека помочь другому от чего зависит? В том числе и от степени благосостояния человека?

Клебанов: Все зависит от человека, от того, что у него внутри. Но понятно, что быть добровольцем может себе позволить человек, которому не нужно каждый день добывать себе на пропитание. Есть люди, которые действительно если сегодня не сделают что-то, то вечером им просто нечего будет есть. Мы все могли себе позволить отложить наши дела в сторону и три недели заниматься только тем, чем мы занимались. Это то, что свойственно развитому обществу, то, что у людей есть оплачиваемый отпуск, есть какие-то деньги, потому что нам надо было где-то жить, надо было что-то есть, надо было просто посвящать этому время неоплачиваемой деятельности. Но для этого не нужно быть очень богатым, для этого нужно просто обладать некоторым уровнем экономической самостоятельности, который доступен очень многим, который есть у так называемого среднего класса.

Гилёва: Т.е. крестьянину нужно пахать землю, а лорд Байрон может себе позволить поехать повоевать за чужую революцию, да?

Клебанов: Не обязательно лорд Байрон, понимаете, потому что там не было совсем уж олигархов, которые бегали бы с мешками риса и помогали. Вот Мишель — учительница, которая приехала работать в школе, она договорилась с этой школой, чтобы ее контракт начался на месяц позже. Для того, чтобы помочь другим, нужно хотя бы иметь возможность себя прокормить.

Гилёва: Все равно этими людьми еще что двигало. Я ссылаюсь на то же интервью в «Афише», где вы говорите, что повесили объявление в отеле, где жили русские: придите и помогите, и не было ни одного звонка. Там тоже, наверное, не самые бедные люди находились.

Клебанов: Да. Конечно. Но все-таки это было объявление в 5-тизвездочном отеле. В Коломбо отель стоит 80 долларов в сутки, это по европейским мерке трехзвездочный. И мы просто пришли 30 декабря, это было ближайшее место, где можно было поесть, мы там были одну ночь, потом нас оттуда выселили, потому что у нас была броня на один день, мы переселились неподалеку в Holiday Inn. Мы пришли поесть, а там кругом русская речь, за каждым столиком русские сидят. И …у нас не было ни одного русского добровольца в группе. Мы еще так подумали, чтобы сильно не грешить на соотечественников, потому что формально же я — гражданин Швеции, а Саша — гражданин Германии. Сейчас говорят по телевизору, что вот, «эти два россиянина первыми помогли», а мы не представляем ни Россию, ни Швецию, ни Германию, мы просто представляем самих себя и людей, которые со всего мира прислали нам деньги. Больше никого. И чтобы не грешить на соотечественников, которые, наверное, не знают, куда пойти, как помочь, мы повесили большое объявление на русском языке. Ведь много не надо было: пойти купить воды или лекарств. Кстати, многие туристы, узнав, чем мы занимаемся, приходили и вытряхивали свои аптечки, поэтому у нас был экзотический набор лекарств: от геморроя, от давления, от мигрени — то, что совершенно было бесполезно в данных условиях. Но что касается объявления на русском языке — мы оставили номер мобильного, понятно же было, что люди его написавшие, говорят по-русски, — не было ни одного звонка. Вчера или сегодня в «Комсомольской правде» была опубликована статья, что обнаружился третий русский-доброволец (до этого известно было только о нас двоих). Это девушка Валентина из Владивостока. Там все круче: мы-то там оказались, а она специально поехала, когда она узнала, что происходит. Она написала большой репортаж для «Комсомольской правды», как она там работала. Она пришла в лагерь (если мы помогали живым, то они там занимались более психологически трудной задачей: опознанием и транспортировкой мертвых) и предложила помощь. Они ей говорят: «Что умеешь?». Она: «Я готовлю». Ее отправили на кухню, и она две недели готовила еду для добровольцев и вела свои заметки. Ей тоже сказали, что впервые видят здесь русского. А там русских туристов было полно. И она пишет, что случайно встречает там где-то на пляже какого-то владивостокского олигарха, подходит в нему, объясняет ситуацию и спрашивает: «А вы не хотите как-нибудь помочь?». А он: «А как я могу помочь? Ты что, мать?». Она: «Ну как? Вот люди деньги собрали». Он: «Слушай, не грузи, а?». И сегодня, мне просто понравилась статья, я решил с ней связаться, хотел что-то лично сказать, выразить свою поддержку и уважение. Я узнал в редакции ее телефон, позвонил ей, она оказалась еще в Таиланде, и первое, что она мне сказала: «Мне так стыдно здесь. Потому что я вижу буквально в ста метрах от морга кучу русских на пляже, они плещутся в воде, смеются, развлекаются, устраивают вечеринки, и всем все по фигу. Абсолютно. Так приятно, что еще нашлось два человека, кроме меня, говорящих по-русски, которые это делали». Мне тоже было стыдно. На пляже там тоже было много людей. Те же немцы прислали бригаду скорой помощи. Люди за свой счет сели на самолет, прилетели, наняли минивэн и поехали по побережью. В Германии, я слышал, люди собрали 339 миллионов евро для помощи жертвам цунами. Это была частная инициатива.

Гилёва: Получается, что в условиях беды люди разной национальности ведут себя по-разному?

Клебанов: По-разному. Так получается. Есть же понятие «менталитет».

Из зала: Есть разница в месте проживания.

Клебанов: Есть разница в национальной культуре.

Гилёва: А почему в месте проживания? Чем теплее, тем добрее?

Из зала: Да нет.

Из зала: Просто у нас люди, которые могут себя так повести, не имеют тех 80 долларов в день, который стоит день в отеле.

Клебанов: До меня дошли слухи, что я собрал миллионы, а «Русскому радио» заплатил 200 тысяч долларов, чтобы они это интервью передали, а мне бабушки по 10 рублей шлют. Это не так.
Может это связано с тем, что в России еще 150 лет назад было рабство. Я не говорю про каждого конкретного человека, потому что живя в России любой человек может сформировать свою личность как угодно, не такой, как у всех. Но типичная черта менталитета — человек здесь думает, что за него кто-то сделает другой: государство, какие-то органы компетентные, и спасать должны какие-то особые люди, денег тоже дадут какие-то специальные люди типа олигархов. Но олигархи как раз не давали денег. Саша Камионский — документалист. Он снимал фильм для немецкого телевидения про немецких олигархов. Он с ними договаривался, ездил, разговаривал. Им было приятно, что один из немецких каналов покажет фильм об их жизни. Но ни один из этих самых богатых людей никак не отреагировал, вообще никак. Мы как раз шутили, что, наверное, меньше миллиона им послать неудобно, а миллион жалко.

Гилёва: Такие ситуации обнажают как лучшее в человеке, так и худшее. Как реагировали люди, которые все потеряли?

Клебанов: В первый раз мы ехали с двумя автоматчиками, потому что было дико тревожно. Когда мы останавливались в первый раз, нам нужно было сделать первую разгрузку в больнице, мы так поставили грузовики, чтобы каждый следующий стоял носом к кузову: если толпа набежит, чтобы нельзя просто так было открыть створки дверей, мы этого боялись. Но этого ничего не произошло. И уже когда мы остались вдвоем, уехали охранники, уехали грузовики, и нам нужно было возвращаться обратно, нам уже не было тревожно. Мы ехали, останавливались, раздавали воду и понимали, что нам не надо их бояться. Сейчас мы можем поставить второй фрагмент. Я пока расскажу, как там дальше происходила наша деятельность. В первый раз когда мы ехали, все было очень стихийно. Мы выгружались, т.е. раздавали воду, на улице. Первый раз мы загрузились в центре помощи, который англичане создали. Потом в Галле тоже стихийно образовалась группа, там было много разных людей: и ланкийцев, и иностранцев. Там было много туристов, который просто остались в шортах и футболках, но они решили остаться, кто-то им дал вторые шорты, еще одну футболку, кто-то тапочки принес, потому что многие были босиком, — люди решили остаться, чтобы помочь. И 31 декабря они собрались, там был такой парень Эдвард, у которого своя галерея, он эту галерею полностью предоставил под штаб. Ему прислали из Коломбо хорошего опытного менеджера, ланкийца, который долго жил в Лондоне, и он за день создал структуру: здесь у вас будет отдел дистрибуции, здесь склад, здесь будет кризис-менеджмент, здесь будет сидеть секретарь.

Гилёва: Научная организация труда.

Клебанов: Да. За день просто сложилась работающая структура. И 31 декабря мы как раз туда поехали, уже на минивэнах, мы взяли их напрокат, чтобы и удобно было, и можно было загружаться. И мы взяли все, что могли на базе, и осталось еще место в машине. Помочь на самом деле было очень просто при наличии денег: мы просто заезжали в супермаркет и закупали все, что можно: рис, сухое молоко и т.д. А дальше все это организовали еще круче. Была специальная группа шопперов, которая утром на наших фургонах ездила по рынкам, по магазинам, из числа местных, которые знали где можно договориться, поторговаться, и все это закупали. Потом мы привозили это в Галле, в группу, которая там организовалась. Они собирали информацию по всему побережью, знали обо всех лагерях пострадавших в их округе, и они знали, а власти не знали, потому что официально там было зарегистрировано 11 лагерей. А на деле было около 40. И цепочка была построена так: в Коломбо мы все закупали, доставляли грузовиками и минивэнами, погружали на их центральном складе, на следующий день все распределялось и расписывалось, что в какой лагерь отвезти, потому что они знали, где что требуется
<…>

Гилёва: Этот фильм, который вы собираетесь сделать. Вот помните, как в школе на уроке литературы, есть тема произведения и идея. Тема — это о чем, а идея — это то, что автор хотел сказать. Что вы хотите сказать этим фильмом?

Клебанов: Идеей может служить подзаголовок фильма, такое выражение очень популярное среди добровольцев making the difference, то, что люди могут действительно что-то изменить, т.е. можно сделать эту разницу. Когда мы приезжали куда-то, мы понимали, что мы реально что-то меняем: у них не было этой еды, приехали мы — и у них еда есть. Тема: мы не можем сделать фильм о цунами, мы не видели волну, мы видели разрушения, но разрушения снимали миллионы съемочных групп. Недавно Лошак на НТВ в программе «Профессия: репортер» показывал, все очень хорошо снято. У них была возможность снять это гораздо лучше, чем мы, потому что нам нужно было делать что-то еще другое. Они как журналисты могли ехать туда, где самые красивые, самые живописные разрушения, если так можно сказать, где трупы — где есть хорошая телевизионная картинка. А мы ехали туда, куда нужно было отвезти еду, например, и мы могли снять только то, что было там по дороге. Но у нас другая история — история людей, которые самоорганизовались для того, чтобы эту разницу произвести, из ничего на пустом месте возникла группа людей никак незарегистрированная, у которой не было банковского счета, но это была группа людей, которая практически полностью покрыла самые необходимые потребности людей в помощи на десятках километров побережья — как это произошло, что это за люди, что их привело вместе.

Гилёва: Т.е. как человек может изменить окружающий мир?

Клебанов: Да. Именно история помощи, а не история разрушений.

Гилёва: Есть же такой югославский фильм «Красивая деревня красиво горит» — это к вопросу о красивости телевизионной картинки.

Клебанов: Вы знаете, да. Мы сначала были в шоке, а потом, когда отошли, мы себя поймали на том, что в какой-то момент начали действовать как профессионалы. Т.е. ты замечаешь какие-то кадры, фотографируешь, снимаешь, куда-то бежишь, чтобы запечатлеть какой-то хороший момент.

Из зала: А самое трагичное что было?

Клебанов: Выложенные на площади трупы для опознания… Самое трагичное, когда походят люди и говорят: my house finished, my mother finished, my daughter finished. И что ты им на это скажешь?..
Сначала самое главное было накормить людей. Потом, когда у нас наладился процесс с едой, мы стали покупать одежду. Ланкийцы — люди очень чистоплотные, и они не могли надеть присланную им подержанную одежду, не постирав ее. А стирать там было негде.И мы стали покупать одежду, там все очень дешево. Потом нас сказали: трусы привезите, у людей осталась одна пара трусов, которая была на них. Кто-то прислал коробку стрингов. И одна местная барышня, которая была в нашей группе, сказала, что их лучше не отвозить, потому что в деревне, где живут рыбаки, могут обидеться.
<…>
Вот сейчас вы видите на экране буддистский храм, в котором был устроен лагерь, и главный монах составляет список того, что им нужно. Мы кстати специально пытались все зафиксировать и заснять, чтобы люди, которые нам посылали деньги, могли увидеть, чем мы там занимались, чтобы было, что показать и рассказать им…
Мы шутили по этому поводу, что наша идея была приехать в отпуск, взять минивэн, ездить по стране, посещать интересные храмы, встречаться с интересными людьми, попробовать новую еду, возможно, завести себе новых друзей. Мы все это сделали. Единственное — мы там не купались.

Гилёва: Вы там себя кем ощущали? Вы же в привычных обстоятельствах президент фирмы, телеведущий, человек, знакомый с Такеши Китано, Аллой Пугачевой. Там это было важно?

Клебанов: Ну, мое знакомство с Такеши Китано и Аллой Пугачевой там точно не было важно. Хотя нет, знакомство с Аллой Пугачевой оказалось важным, потому что она была одним из получателей нашего письма, и она моментально среагировала. Конечно, я не хочу сказать, что помощь других людей оказалась неважной, просто если уж об Алле Пугачевой зашла речь. Я там ощущал человеком, который может взять что-то в точке А, прогрузить и привезти в точку Б, где этого нет. Важно приехать, помочь людям, остальное — неважно. И потом, чем мы были хороши? Мы отличались от других организаций тем, что деньги, которые нам присылали, мы тратили только на помощь. Нам не нужно было платить себе зарплату, снимать офис.

Гилёва: Фирменный вопрос «Разговорчиков». Скажите, жизнь — это игра или все очень серьезно?

Клебанов: Мне кажется, бывают времена, когда все очень серьезно. Там были моменты, когда было немножко не до шуток.

Гилёва: Вы там, наверное, очень много удивлялись окружающему миру, а чему вы там удивились в себе?

Клебанов: Я даже не задумывался, что же такого удивительного во мне самом. Наверное, я удивлялся, что вдруг очень многое потеряло значение.

Гилёва: Я имею в виду, что вы наверняка что-то открыли в самом себе.

Клебанов: Что я открыл для себя: когда ты помогаешь другим, ты получаешь гораздо больше, чем даешь. Те эмоции, которые ты получаешь обратно, дико важны, это как наркотик. Правда. Ты возвращаешься из лагеря и тут же хочется ехать обратно. Когда ты отдаешь, ты обратно получаешь такую энергетическую подпитку, что ты начинаешь зависимость испытывать.

Гилёва: Вопрос, который вынесен в тему. Косвенно вы так или иначе отвечали на него. Но все-таки, если ответить прямо, кто или что сильнее: человек или стихия?

Клебанов: Смотря какой человек, смотря какая стихия. Вы, наверное, обратили внимание на кадры цунами, которые показали перед началом. Такое ощущение, что люди потерялись. Вернувшись, я искал в Интернете подобные кадры, чтобы посмотреть и понять, как это было и что это было. Майур, парень из нашей команды, пережил это сам, он остался в одних шортах, без обуви, без штанов. Так вот, люди на этих кадрах смотрят на эту огромную волну, но они на берегу, и им кажется, что волна и стихия в море, а здесь берег, пляж, кабинки для переодевания. Здесь нет стихии, здесь организованное пространство. А мы, когда приехали на этот берег через день, поняли, что стихия это не игрушки, что она может вообще все унести. Но… волна пришла и ушла, а люди остаются, и стихия может прийти, лишить жизни, все разрушить, а люди могут все это преобразить. Вот такой сложный сумбурный ответ.

Гилёва: Я думаю, что в «Разговорчиках» так или иначе был ответ на этот вопрос. Мне казалось важным сегодня понять и мы к этому приблизились, как человек в таких пограничных ситуациях между жизнью и смертью раскрывается и что он открывает в самом себе. Потому что окружающий мир в принципе непредсказуем: может случиться все, что угодно, может упасть кирпич, может сгореть дом, и тогда на кого человек может рассчитывать в ситуациях, когда рассчитывать больше не на кого и не на что? Видимо, только на себя…

Клебанов: И на других людей, понимаете, как показывает опыт. Это к вопросу, что я для себя открыл — это то, что люди солидарны, что есть огромное количество людей, которые готовы совершенно бескорыстно помочь другим людям. Мы видели огромное количество таких примеров. Это австрийцы, которые прилетели в новогоднюю ночь с пирогами, израильтяне-врачи в красных жилетах, которые сами за свой счет прилетели, нашли машину и поехали по побережью, спрашивая, кому помочь. Мы видели немцев, самих ланкийцев, которые через несколько дней поняли, что они и сами могут очень многое сделать. Например, были ребята, выпускники медицинского университета, которые все свободное время объезжали лагеря для пострадавших. А возил их отличный парень, звали его Уоррен, он работал на Шриланкийских авиалиниях, три дня летает, три дня отдыхает. Он прилетал из рейса, спал несколько часов, потом брал джип, загружал туда врачей и ехал по побережью. Какие-то иностранцы привезли контрабандой лекарства и всем делали прививки: сюда тиф, сюда гепатит, подходи следующий. Или совершенно потрясающий пример. Нам говорили: «Привет, герои!». А мы никакие не герои, мы ничем не рисковали, у нас была компания, у нас все было хорошо. А была такая швейцарская героическая женщина. Она жила в отеле на берегу моря, она туда приезжала каждый год на несколько месяцев. У нее была своя схема по вывозу легальной конопли в Швейцарию.

Гилёва: Для мирных целей.

Клебанов: Да. Когда пришла первая волна и ушла, очень сильно обнажилось побережье, но никто же не понимает, что стихия может быть сильнее человека. Она была первой, кто понял, что волна вернется, и она ходила по этому обнажившемуся морскому дну и всех выгоняла, и всех спасла, никто не погиб в этом месте, когда пришла вторая волна. Потом она осталась, многие туристы уехали, в гостинице на берегу. У нашей группы, поскольку мы с Сашей связаны с масс-медиа, был шире резонанс, а то, что делала она… Она стала на свои деньги покупать продукты с чисто швейцарской педантичностью и организованностью, организовала все это дело, создала структуру, которая по графику развозила еду по лагерям, она сама ездила (одна!), у нее было сто лагерей в подчинении, следила там за порядком.
И еще, что я для себя открыл: группа добровольцев собирает очень хороших людей. Это такой естественный отбор.

Гилёва: Но в любом случае человек, который нашел опору внутри себя, может стать опорой для других. Сегодня такой человек у нас был в «Разговорчиках». Это Сэм Клебанов.

Клебанов: У меня сейчас много берут интервью по этому поводу, и может сложиться впечатление, что я один спас всю Шри-Ланку. Там было очень много людей, которые это делали, просто им не случилось быть телевизионными ведущими и президентами известных компаний. Там было очень много народу, который все это делал.

Гилёва: Вы сегодня рассказали нам о вещах, о которых мы все, наверное, задумаемся. Мы с вами уже разговариваем очень много времени. Давайте, если требуются еще комментарии, объявим дополнительное время, и можно будет еще показать фотографии.
Есть вопросы?

Из зала: Полно!

Гилёва: Тогда давайте на несколько вопросов ответим.

Ильинская: Наверняка какие-то мысли приходили в голову об устройстве мира, о случайности, о Боге.

Клебанов: Хороший вопрос. Разные были на эту тему разговоры. Епископ Кентерберийский заявил после цунами, что он засомневался в существовании Бога, а митрополит Вендяев, что в общем-то поделом, что цунами Бог послал в качестве наказания. И это позиция русской православной церкви, потому что митрополит Виндяев — не просто митрополит, он фигура международного толка, его называют одним из вероятных сменщиков патриарха всея Руси. И он сидя в Москве в комфорте говорит, что это наказание всем нам. Это хорошо так считать, что тебя наказали, когда я сижу в Москве в большой квартире, все у меня хорошо. А когда человек теряет дом, детей, родителей, это уже трудно считать наказанием. Когда мы прочитали в Интернете эту статью с позицией митрополита, нам было как-то не очень приятно. И у нас было такое высказывание, что мы здесь занимаемся помощью пострадавшим, и на то, что происходит в остальном мире, мы не обращаем внимание.

Гилёва: Пока Сэм выбирает, какие фотографии нам показать, я объявлю следующие «Разговорчики». 31 января в понедельник в «Разговорчиках» будет участвовать специальный корреспондент ИД «Коммерсант» Валерий Панюшкин», который известен своими либерально-пацифистскими взглядами, блестящим пером и ролью соведущего в ток-шоу «Клиника 22» на «Нашем радио». Начало также в 19 часов. (В зале смех, Клебанов опоздал на 2 часа).

Клебанов: Я прошу прощения.

Гилёва: Милости просим.

Клебанов: Есть еще вопросы?

Зрительница: Как мне показалось, у вас есть определенное мнение о российском менталитете. Связано ли это как-то, что у вас шведское гражданство и считаете ли вы, что в России все совсем плохо и надолго?

Клебанов: В России все плохо, потому что в России живет много людей, в том числе люди, которым надо помогать… Это очень сложно. Все не так уж плохо, потому что есть другие новости, есть же Путин и так далее. Но об этом вам наверное Валерий Панюшкин расскажет лучше, чем я. Мы же часто слышим, что русские такие все отзывчивые и высокодуховные, а туда на Шри-Ланку за свой счет прилетали иностранцы, чтобы помочь, топ-менеджеры ведущих компаний, между прочим. В России надо перестать заниматься самолюбованием, что мы такие хорошие, а Запад плохой. То, что я живу в Швеции с 1991, это, конечно, влияет, потому что я больше себя ощущаю жителем Швеции, чем России.

Зарецкая: Русские за последние 15 лет очень натерпелись. Может, это может быть объяснением? Это ощущение, что у нас тут все плохо и мы терпим, а там у них все хорошо, и они могут думать о других, а нам неплохо бы подумать о себе, — оно точно есть. Случись это на территории России, нашлось бы какое-то количество людей, которые стали бы помогать, потому что это была бы своя беда. А вопрос у меня такой: там на самом деле были люди, которые на самом деле продолжали отдыхать и делать вид, что ничего не произошло?

Клебанов: Да, были, конечно, и не только русские.

Зрительница: Я хочу вам сказать, что конечно, все тут понимают, что вы молодец и герой, что бы вы там не говорили. Скажите, теперь, если такая беда случится, вы будете по-другому к этому относиться или вы об этом не думали?

Клебанов: Я думал об этом. Мне кажется, теперь уже невозможно будет воспринимать, что это не мое дело.

Зрительница: До этой ситуации, когда вы встречали подобное объявление, что где-то нужно кому-то помочь, был же Беслан и другие трагедии, вы реагировали на эти объявления?

Клебанов: Да. Мои знакомые собирали деньги, чтобы помочь детям Беслана, и я тоже в этом поучаствовал. Моя мама умерла от рака, и я периодически перевожу деньги в фонд исследования рака, потому что большинство научных исследований в области лечения рака финансируются из этого фонда. Я понял, что на Западе это более развито, там много разных организаций, которые кому-то помогают, и люди привыкли это делать.

Федорова: Дело в том, что у нас людей часто обманывали. У нас не верят, что деньги пойдет на благое дело. Жертвовать деньги — это то, чему нас не научили или то, от чего нас отучили? Как не бояться обмануться? Что делать?

Клебанов: Это вопрос, на который я не знаю ответ.

Зрительница: На ваш взгляд, есть ли в России фонды, которым можно доверять?

Клебанов: Мне кажется, что все зависит от личности. Например, если бы был жив академик Сахаров и создал бы фонд, ему бы доверяли.
<…>

Гилёва: А вы туда собираетесь вернуться?

Клебанов: Да. Мы поедем в марте. Понимаете, мы продолжаем высылать туда деньги, потому что они поступают. Во-вторых, у нас ощущение, что что-то недоделано. Так получилось, что я, Саша, Майур, Диланка, Мишель — наша группа — оказались таким ядром в организации, и мы многое можем сделать. И потом мы все-таки делаем фильм, и надо кое-что доснять, записать интервью, потому что тогда невозможно было разговаривать, постоянно в работе. И потом, нас там просто ждут, и нам хочется приехать.

Гилёва: А мы будем ждать выхода фильма.

Клебанов: Мы надеемся, что все у нас получится. Спасибо за внимание.

info@razgovorchiki.ru

«Китайский летчик
Джао Да»
м. «Китай-город», Лубянский проезд,
дом 25