Разговорчики № 41. 26 марта 2007 г.
Тема: «Как стать культовым персонажем».
Анна ГИЛЁВА: Здравствуйте! Как всегда, для начала и, может быть, для тех, кто в первый раз и не знает, что здесь будет происходить, меня зовут Анна Гилёва, это – проект «Разговорчики». Мы собираемся, чтобы обсудить наболевшие темы. Делаем это в компании умных и интересных собеседников, незаурядных деятелей искусства, культуры и масc-медиа. Сегодня мы будем обсуждать тему «Как стать культовым персонажем». С человеком, который, в общем-то, наверное, сам культовый персонаж, ну чего уж там. Это музыкальный журналист, продюсер, я вычитала сегодня определение в интернете, «крестная мама российского рока» – Капитолина Деловая.
Капитолина ДЕЛОВАЯ (далее КАПА): Интересно, интересно. Я русский рок несколько по другому всегда обозначала в разных газетах и журналах, но поэтому мне даже странно. Апологеты русского рока, наоборот, должны бы меня не любить и считать своим врагом. Потому что русский рок – это как раз то, что я считаю очень плохо, очень вредно, и очень неправильно для нашей страны. Это как раз та музыка, которая уводит в тупик, к сожалению, людей, которые занимаются музыкой.
ГИЛЁВА: Но почему? Там же какие-то высокие мессианские цели.
КАПА: Это плохо, потому что все это очень фальшиво. Т.е. русский рок на 90% фальшив. И в этом его беда. Люди, которые стремятся делать какие-то вещи под кальку русского рока, музыкальные вещи, и попадают тем самым, допустим, на «Наше радио» – это люди, которые абсолютно фальшивы в своих устремлениях.
ГИЛЁВА: Ну а русский рок тогда – это что? Например, это – Шевчук?
КАПА: Да. Совершенно верно.
ГИЛЁВА: Т.е. вы им не верите?
КАПА: Нет. Ни ему, ни всей остальной этой когорте персонажей, которые поднялись на волне вот того самого мессианства, разрывания рубашек, тельняшек, и таких псевдоэмоций. Для меня гораздо честнее, это тот же самый Дима Билан, с его попсовыми песнями. Потому что это продукт, который сделан, за который заплачены большие деньги, и никто не говорит, что это искренне, и что это исходит изнутри. Дима Билан не пишет сам песен, он покупает у авторов и исполняет. Исполняет, кстати говоря, довольно хорошо.
ГИЛЁВА: Посмотрите, у Димы Билана, мне кажется, какие-то цели мелкие, а у тех персонажей, достаточно большие, вот они Россию спасают, отдельных людей.
КАПА: А кто вам сказал, каковы их цели? Их цели точно такие же, как и у Димы Билана – заработать денег. Да и даже Константин Кинчев в свои лучшие годы, когда речь зашла об организации, какого-то концерта Кинчева и не Кинчева, и возник какой-то спор, он ответил одному знаменитому продюсеру: «Встретимся у кассы. Касса нас рассудит». У всех одни и те же цели – заработать деньги, поверьте мне.
ГИЛЁВА: Вы вот, как слушатель, какой продукт предпочтете? Если мы назовем продуктом тот, за который платятся деньги. Диму Билана или...
КАПА: Или русский рок??? Диму Билана.
ГИЛЁВА: А если не Диму Билана?
КАПА: Если не Диму Билана, то Земфиру. Мару, человека, менеджментом которой я занимаюсь и которую я считаю одной из самых талантливых певиц и рок-звезд этой страны на данный момент. Ну и может быть, ещё пару тройку людей. «Сплин», «Би-2», «Мумий Тролль», хотя уже сейчас в меньшей степени. Т.е. людей, которые делают хорошую музыку.
ГИЛЁВА: Вы знаете, хорошая музыка, это такое понятие, которое для каждого свое. Это дело вкуса каждого.
КАПА: Делать хорошую музыку и быть каким-то псевдомессией, это разные вещи. Можно делать хорошую музыку и при этом зарабатывать большие деньги. И это совершенно не плохо. Дело в том, всегда надо отвечать для себя на вопрос: «Что для тебя сейчас главное?». Если для тебя главное – делать хорошую музыку и самовыражаться, то это для тебя останется главным. Но при этом, можешь ещё этой музыкой зарабатывать достаточно денег для того, чтобы делать ее дальше. Для того, чтобы делать хорошую музыку нужно иметь достаточное количество денег, чтобы писать эти пластинки, привлекать к сотрудничеству талантливых и очень серьезных, и очень дорогих, в плане гонораров музыкантов, саундпродюсеров, дизайнеров, видеохудожников. Это все требует затрат. Для того, чтобы делать очень сильную музыку, которая будет цеплять вас, которая будет доходить до ваших душ, для этого всего нужно иметь бюджет. Это совершенно правильно, и в этом нет ничего постыдного и ничего крамольного.
ГИЛЁВА: Вот смотрите, были, например, барды. Они тоже были дико популярны, их слушали. Ну какой это бюджет? Ну, человек с гитарой. Вот Высоцкий, его же вся страна любила, дикая была популярность. Какой там бюджет?
КАПА: Высоцкий – это персонаж определенного куска времени, и более того, я понимаю, что Высоцкий – это уникальный человек. Т.е. вот все те, кто был рядом с ним и после него, все эти барды, они гораздо ниже и гораздо слабее, и гораздо менее культовые, т.е. они вообще не культовые по отношению к Высоцкому. Но для меня не есть знак равенства – какая-то такая сделанная на гитаре, на одной гитаре, такая бардовская музыка, и ощущение… Наверное, можно записать гениальную песню под гитару, но это будет демо, из которой потом можно сделать прекрасную, сильнейшую песню, с помощью других средств. Я не считаю, что сейчас время пения под гитару. Более того, я продолжу свою мысль, вот например, существует понятие акустической программы. Акустику играют сейчас все. Все наши русскороковые звезды, про которых вы говорите, у всех у них была акустика. Вот Мара сделала акустику полгода назад. Это была премьера, программа, которой нет в этой стране вообще, её невозможно назвать акустикой, её можно назвать unplugged, и то с натяжкой, потому что unplugged по-английски означает «не подключенный». Это значит музыкант, инструменты у которого не включаются в сеть. Та программа, которую играет Мара, это совершенно уникальный концерт, в котором гобой, перкуссия, виолончель, три акустические гитары, но это все с процессорами, т.е. это все красивейшая, сложнейшая программа, которую можно назвать unplugged, но она состоит практически из оркестра.
МАРА: Unplugged – это, в принципе, не изданное, поэтому это абсолютно оправданное название.
ГИЛЁВА: Получается, что «хорошая музыка» – это равно «большие деньги» сейчас?
КАПА: Да.
ГИЛЁВА: А где вы берете деньги на хорошую музыку?
КАПА: Вы имеете в виду кого? Нас с Марой, допустим?
ГИЛЁВА: Да.
КАПА: Зарабатываем. Концерт Мары стоит определенное количество денег. С которого определенное количество уходит на развитие . Это бОльшая часть денег, с того, что зарабатывается на гонорарах концертных, на продажах пластинок. Т.е. у нормального музыканта, достойного музыканта, и музыканта, стремящегося к тому, чтобы сделать хорошую музыку, ну не знаю, 80% заработанных денег вкладывается в то, чтобы что-то делать дальше.
ГИЛЁВА: А есть миф, что хорошая музыка сейчас, она никому не нужна. Как раз что-то нужно типа «Фабрики», того же Билана.
КАПА: Вы же сами можете развеять этот миф, потому что, наверное, все те люди, которые сейчас здесь сидят, они слушают радио, качают какую-то музыку из интернета и делают для себя какой-то выбор. Они же не будут слушать то, от чего их тошнит, и не будут скачивать из интернета такое. Да ещё и скоро, к тому же, за скачивание из интернета нужно будет платить. Я думаю, через несколько месяцев начнет работать этот закон, по которому просто-напросто невозможно будет такое вот бесплатное распространение в сети. И вы, наверняка, не будете платить деньги за то, что вам не нужно и не интересно, а будете платить деньги за то, что вас цепляет. И это является развенчиванием того самого мифа.
ГИЛЁВА: А насколько тогда мы можем поставить знак равенства между человеком, который пишет и делает хорошую музыку и культовым персонажем? Как эти понятия соотносятся?
КАПА: Не очень они соотносятся. Потому что представления о культовых персонажах, как мне кажется, немножко уже наше прошлое. Вот в сегодняшнем дне, культовый персонаж – это какое-то мифологическое существо, потому что культовые персонажи – это люди, про которых не пишут в газетах, не показывают их по телевизору, и не ставят их песни на радиостанции. И более того, они не звучат, их не возможно скачать в интернете. Их как бы нет, вместе с тем их имена пишут на заборе. Но это такая ситуация не для сегодняшнего дня, потому что, даже если нет песен в ротации на радиостанциях и телевизоре, человек есть в интернете и возможность стать популярным возрастает гораздо больше. И это существование в интернете для меня закрывает возможность вот такой вот культовости. Потому что культовость – это когда твое имя пишут на заборах, но при этом тебя нет в масскульте. Не знаю, может мне, кстати говоря, стоит поразмышлять, и я приду к какому-то другому выводу. Для меня культовые имена – это Цой, причем культовым он стал до того, как за него взялся Юрий Айзеншпис, в последние годы жизни Цоя и он начал звучать в программе «Взгляд» и выступать на «Звуковой дорожке», на празднике газеты «Московский комсомолец».
ГИЛЁВА: Это плохо?
КАПА: Это не состыковывается с понятием, т.е. культовым он стал до того. Сначала он стал культовым, а потом уже к нему пришел дяденька с деньгами и предложил ему стать популярным.
ГИЛЁВА: Ну а как же тогда, такой момент, что у нас как-то мельчает вообще масштаб личности?
КАПА: Извини, что перебиваю. И есть, конечно, второй вариант развития событий, когда человек просто-напросто умирает, и своей смертью создает легенду. И тогда он тоже становится культовым. Т.е. должно произойти какое-то трагическое событие, как было с тем же Цоем, как было с Куртом Кобейном, как было с группой Doors. Наверное, ещё такой вариант. Типа рок-герой должен умереть молодым, был такой миф. Вот я многократно делала интервью с разными персонажами, которые являются большими рок-звездами, но при этом совершенно не собираются умирать. Это Земфира, это Лагутенко, это какие-то ещё люди. Это было для меня предметом размышления какое-то время назад, и я делилась размышлениями, переживаниями с этими персонажами, они тоже думали об этом. И фабула такая: изменилось время и изменилась мифологичность рок-героев. Совершенно не нужно умереть молодым, разбиться в автокатастрофе, или умереть от передоза наркотического, для того чтобы тебя слушали миллионы и чтобы их сердца твоя музыка цепляла. Совершенно не обязательно. Можно быть достаточно успешным, здоровым, но самое главное искренним человеком, и эмоциональным.
ГИЛЁВА: А может быть сейчас как-то люди измельчали?
КАПА: Почему? Ну почему? Просто увеличилась скорость жизни, и живя вот в такой скорости, мне кажется, что смерть – это не знак равенства мифологичности. Может быть и не нужны какие-то культовые персонажи. Зачем нам стремиться к какой-то культовости? Достаточно просто делать хорошо и ярко свое дело. У нас в стране, по крайней мере, гораздо больший дефицит и проблема в хороших музыкантах. Потому что реальных музыкантов, которые могли бы играть на инструментах реально хорошо в этой стране 10 человек, которых можно перечислить по пальцам и которые играют то в одном составе, то в другом, то в одном, то в другом. Я говорю сейчас о группах первой величины, о персонажах первой величины. Происходит буквально борьба за музыкантов, битва. Одни уводят музыкантов у других, потому что хороших музыкантов нет. Поэтому, мне кажется, надо не о культовости здесь сейчас как-то размышлять, потому что, видимо, период жизни такой. Надо просто делать хорошую музыку, а музыкантам учиться играть так, чтобы они считались высочайшими профессионалами, а не какими-то там культовыми личностями.
ГИЛЁВА: Мне кажется, что у людей есть потребность соотносить себя с музыкантом. Может ли артист быть таким вот примером, светочем, иконой, чтобы по нему как-то мерить свои мнения, взгляды, вкусы, ещё что-то? Разве нет потребности в таких людях? Мне кажется, есть.
КАПА: Потребность людей, чтобы у них был кумир, есть всегда и особенно в подростковом периоде, сексуального созревания. Я не знаю как к этому относиться, потому что я знаю огромное количество примеров, когда весь фанатизм выливается в полный невменоз. Это касается, касалось и будет касаться огромного количества персонажей. Достаточно войти на какие-нибудь сумасшедшие фанатские сайты, чтобы понять к чему сводится весь этот фанатизм. Он, в результате, сводится чуть ли не к ненависти к тому же самому человеку, который вчера был для них предметом восхваления. Потому что в какой-то момент, этот человек перестает соответствовать их представлениям изначальным. Предположим, Земфира. Её полюбил какой-нибудь 15-летний мальчик или девочка вот такую. Спустя 5 лет Земфира совершенно другая, она делает совершенно другую музыку, она не удовлетворяет вот этим представлением. Более того, она делает очень сложную музыку, которая непонятна мальчику или девочке, которые любили песню «Ариведерчи». Песню, которая была примитивом по сравнению с тем, что Земфира делает сейчас. А этот мальчик или девочка, в силу каких-то своих особенностей, не может уже догнать и почувствовать то творчество, которое исходит из Земфиры, которая сейчас. И Земфира для них становиться чуть ли не врагом, человеком, который предал их любовь, их представление о Земфире, той, которая им нужна. С этим сталкивается любой серьезный музыкант.
ГИЛЁВА: А это является чьей-то проблемой? Эта проблема в чем? В том, что низкая музыкальная культура или как?
КАПА: Нет, эта проблема есть во всем мире. Вы же знаете, что и Бьорк фанаты присылали посылки с бомбой, которая взрывалась на пороге её дома, по той же самой причине, по причине того, что было ощущение, что Бьорк предала чьи-то представления о себе. И то же самое было с огромным количеством музыкантов. Это психологический момент, который, наверное, надо рассматривать психиатрам и психоаналитикам. Я просто не считаю, что фанатство – это хорошо, вот такое фанатство, и мне эти люди глубоко не симпатичны. Вот абсолютно точно могу об этом сказать. Могу сказать, что я отношусь хорошо к поклонникам, которые с вниманием и уважением следят за развитием артиста и за тем, что с ним происходит. Им может что-то не нравиться, что-то нравиться, но если они это обсуждают, то их обсуждения являются разумным чем-то, красивым и достойным. А фанаты мне не нравятся. Я считаю, что это, ну если не больные люди, то, по крайней мере, очень злобные и закомплексованные и совершенно никчемные. Слава богу, если это ещё дети и подростки, они могут вырасти и изменить свои ощущения жизни. А если этим людям по 25 лет, то им, как мне кажется, надо показываться психоаналитику, если у них есть на это деньги. (Маре) Тебе есть что об этом сказать? Вот у Мары есть об этом что-то сказать.
МАРА: Я не хочу комментировать данную, вот именно эту тему, потому что в общем-то ты сказала все тоже самое, что чувствую и думаю я. Но что касается «как создать кумира» и все такое, на самом деле мы должны понимать, что в современном шоу-бизнесе скорость, темпы и потребности публики настолько быстро сменяют друг друга и настолько велики, что, зачастую, можно вот эту творческую составляющую подменить вопросом «какой правильный маркетинговый ход сделать, чтобы стать очень быстро знаменитым».
ГИЛЁВА: Так это же очень плохо!
МАРА: Очень многие этим пользуются, и на самом деле это хорошо, потому что развивает креативное мышление и творческих людей и, в первую очередь, их менеджеров. Потому что это как раз задача менеджмента – совершать креативные, интересные маркетинговые ходы. Продумывать, анализировать ситуацию на рынке. Потому что на рынке музыкальном, если мы отстранимся от понятия творчества, а будем говорить именно о ситуации рынка, который существует и с точки зрения рекорд-лейблов, и с точки зрения потребления, покупки дисков, покупки билетов на концерты и т.д., вот такое понятие – оно существует. Маркетинговая составляющая всего происходящего. Но невозможно стать кумиром, если за этим всем стоит пустота.
ГИЛЁВА: Так вот, вот это самое главное в теме маркетинга, она как раз доказывает то, что можно сделать любую Машу из Урюпинска…
МАРА: Можно, но она очень быстро забудется, к счастью для всех, потому что, как только придет новый такой псевдокумир, новый маркетинговый продукт, все мгновенно забудут старое и сделают это без сожаления и расстанутся с этим очень легко. И это хорошо, т.е. плохо, что это в принципе происходит, но в любом случае эта схема работает. Она работает как с абсолютными бездарностями, так и с абсолютно талантливыми людьми. Просто в ситуации с талантливыми людьми гораздо меньше нужно прикладывать усилий для того чтобы завоевать внимание публики. Именно с точки зрения маркетинговых, просчитанных штуковин. И может быть, на самом деле это неожиданно именно от меня, как от творческого человека, слышать вот такие финансовые, аналитические, маркетинговые вещи, но просто я об этом тоже думаю, и в силу своего финансового образования я с этим знакома, как эти схемы работают, поэтому я могу об этом рассказать. Есть такой взгляд, взгляд с другой стороны. Взгляд, как делают деньги продюсеры на своих артистах, на артистах, которые пишут песни, занимаются чистым творчеством, но совершенно не лезут в какие-то финансовые расклады, потому что им этого не дают делать и потому что им это не нужно самим. Т.е. это просто определенная, отдельно взятая огромная структура финансовая, которая работает.
ГИЛЁВА: Но тут возникает такой момент: есть же плата вот за все это. Т.е. он же не может просто так, артист, сидеть в лаборатории, что-то там творить. Его же потом начинают загонять в какие-то там рамки.
МАРА: Огромное количество примеров, когда артистов сажали на наркотики. Потому что это выгодно продюсерам. Артистов сознательно сажали на наркотики, чтобы они были постоянно в невменозе и ничего не соображали. Когда у артистов случались нервные срывы, их увозили в психушки, их увозили в алкоголические лечебницы. Это происходило огромное количество раз. Мы можем перечислять те же самые имена: и Курт Кобейн, и Боно, и Моррисон, и кто угодно, огромное количество имен. И Depeche Mode. Очень часто это происходило именно благодаря продюсерам, благодаря тем людям, которые просто по своей финансовой схеме отрабатывают какие-то деньги. Не знаю, просто, может, нужно оставаться каким-то независимым всегда и во всем, и чувствовать себя свободным во всем, это самое главное.
ГИЛЁВА: Но тогда, видимо, сужается аудитория?
МАРА: Аудитория не сужается и не расширяется, потому что это не зависит от… опять же повторяюсь, что можно искусственно создать и распиарить на всю страну, но это никогда не останется во времени, никогда не останется в памяти людей. Потому что все фальшивые ценности, они стираются с течением времени. Поэтому, если вы для себя решаете, что я хочу быть фальшивкой, я хочу заработать много денег, я в этом отдаю себе отчет, но пройдет 50 лет, меня никто не вспомнит, пожалуйста, занимайтесь этим.
КАПА: Бритни Спирс сейчас бегает и кричит: «Я фальшивка. Я пустышка».
МАРА: Да, Бритни Спирс – отличный пример, ей сейчас от этого очень плохо. Все это читали в интернете, все знают. А если вы решаете для себя, что вы не можете жить иначе, как чувствовать жизнь, красоту, природу именно так, и ваша задача не зарабатывание денег, а проецирование себя в мир посредством песен, посредством литературы, посредством фотографий, посредством любого творчества, и для вас самое главное – это не деньги, деньги – это средства, для того чтобы продолжать заниматься этим более профессионально, более развернуто, более широко, то результаты вашей деятельности будет другими. И никто не говорил, что этот путь будет легким и что все будет легко, и что у вас все сразу начнется и о вас узнает весь мир. Так не бывает.
ГИЛЁВА: У нас вопрос есть.
Андрей ГЛАЗОВ: У меня в свете сказанного возникло такое ощущение, что под культовостью и популярностью понимаются исчисляемые вещи, у которых есть единицы измерения: количество поклонников. Если их количество ограничено, то это культовый персонаж, если их несоизмеримо больше, то это уже популярный. Так ли это – первая часть вопроса.
КАПА: У меня – нет, честно. Я не задумывалась серьезно на эту тему. Вот мне кажется, что культовым человек становится тогда, когда на него не работает вот эта безумная рекламная промоушн-машина для того, чтобы он стал популярным, а он при этом становится популярным. И у него не 10 фанатов, которые собираются в клубе «Китайский летчик» на его концерты, или в клубе «Бункер», прошу прощения у администрации клуба. И даже не 1000 человек, которые приходят на концерт в «Апельсин». А гораздо больше людей не просто любят его, он является очень серьезным стимулом для их развития, для их какого-то творческого, человеческого развития. Но при этом о нем не говорит каждый день канал «Муз-ТВ».
ГИЛЁВА: И не пишет газета «Твой день».
КАПА: И программа «Блондинка в шоколаде» с Ксенией Собчак или с Сергеем Зверевым.
МАРА: Все на самом деле очень просто, ничего не изменилось за миллиард лет. Культ – это божество, которому поклоняются.
ИЗ ЗАЛА: Независимо от того, какое количество народу?
МАРА: По большому счету, вы сейчас даете ответ на свой вопрос. Вот что такое культ? Культ – это божество, которому поклоняются люди. Чем их больше, тем сильнее этот культ, тем сильнее объект их поклонения, тем сильнее божество. Шаманы, они, конечно же, привлекали внимание к определенным культовым персонажам, к определенным идолам, скажем так, но они не делали что-то, чтобы культ стал более популярен. В любом случае, это происходит посредством духовно-ментального какого-то энергообмена, но это не происходит путем навязывания.
ИЗ ЗАЛА: Получается, что деньги служат для того, чтобы культ стал более массовым, так?
МАРА: Я все-таки хотела бы сказать об энергии, а не о деньгах, потому что культовым и популярным идолом, будем говорить сейчас об абстрактных шаманах, становится то, чему верят. Верят не деньгам, вложенным в это. Верят по каким-то другим причинам.
ИЗ ЗАЛА: Мне кажется, есть примеры культовых персонажей, в которых изначально был вложен какой-то бюджет, и культовые персонажи, у которых этого бюджета не было. Или был какой-то бюджет, несоизмеримо меньший, но тем не менее все равно они стали культовыми персонажами.
МАРА: Мы не можем отрицать деньги как средство, которое помогает достигать каких-то целей. Но есть масса других средств, которые не являются деньгами. Вы прекрасно знаете, что деньги – это любой предмет, который исполняет функцию денег. Функций денег есть семь, одна из них равна эквиваленту, т.е. деньгами может быть все что угодно. Вот этот вот стакан может быть деньгами. Если этот стакан поможет вам достичь счастья или чего-то еще, это можно назвать деньгами. Если деньги вам помогают достичь счастья. Т.е. все взаимозаменяемо, и не обязательно это будут деньги, это могут быть связи, это могут быть дружеские прекрасные отношения, это может быть талант твоего соседа, который тебе подарит песню, или будет у тебя танцевать. Это может быть все что угодно, не обязательно, что это будут деньги.
ГЛАЗОВ: Вот допустим, взять примеры – группа «Дети Пикассо» и группа «Земфира». На мой взгляд, и тот и другой персонаж – культовые. Но при этом более массовый культ – у Земфиры.
ГИЛЁВА: Андрей, ты хочешь, чтобы тебе сказали, что кто-то лучше, кто-то хуже, или что?
ГЛАЗОВ: Я хочу сказать, получается, что Земфира популярна и мы уже не можем ее назвать культовой, или все равно она культовая?
КАПА: Подожди-подожди, а в чем культовость группы «Дети Пикассо»?
ГЛАЗОВ: Культовость ее в том, что регулярно на ее концерты собираются полные клубы московские, может быть от 100 до 1000 человек.
КАПА: Тогда у нас культовыми являются штук 100 рок-артистов, на концерты которых собираются полные клубы от 100 до 1000 человек. У нас таких штук 100. Я считаю, что из них культовых единицы.
ГЛАЗОВ: Что для меня культового в том и другом артисте: они играют интересную для меня музыку, мне интересно приходить снова и снова на их концерты. Я всегда жду от них нового. И независимо от того, что у одного поклонников меньше, у другого больше, для меня они все равно остаются культовыми.
КАПА: Они культовые для тебя. Лично для тебя. Т.е. ты для себя создал внутри себя какой-то культ, если я правильно тебя понимаю.
ГЛАЗОВ: Для каждого конкретного человека это, видимо, культовый персонаж, а вот в массовом понимании… Т.е. популярность, она измеряемая у культового человека?
ГИЛЁВА: Нет, видимо культовый, по-настоящему культовый персонаж, он не может быть непонятным быть массам.
КАПА: Ну почему же, наоборот, очень много культовых персонажей как раз совершенно непонятны массам. Например, новый альбом Земфиры, думаю, будет катастрофически непонятен массам. Как был непонятен альбом «Вендетта».
ГИЛЁВА: Тем не менее, Земфира остается культовым персонажем, правильно? Т.е. она это себе как-то уже завоевала.
КАПА: Честно говоря, не знаю. Я бы не стала называть Земфиру культовым персонажем.
ГИЛЁВА: А кого бы вы назвали?
КАПА: Культовые персонажи – это, я повторяю, это Цой, это Кобейн, это, может быть, Высоцкий отчасти. Это люди, которых с нами нет.
ГИЛЁВА: Сейчас нет?
КАПА: Среди живущих и в нашей стране играющих музыкантов, да и не только в нашей стране, я лично не рискну никого назвать культовым. (Маре) Вот ты можешь кого-то назвать культовым?
ИЗ ЗАЛА: А Боря Гребенщиков?
КАПА: Для кого-то – может быть.
МАРА: Я просто хочу еще раз подчеркнуть, попросить всех, чтобы задумались над этой фразой, что культ – это божество, которому поклоняются. Как только вы вдумаетесь в глубину этого высказывания, вы поймете для себя, что это такое и ответите на вопрос, можете ли вы назвать кого-то божеством, которому вы поклоняетесь. Каждый находит свои ответы. Я вам даю такой ответ, а вы находите, как хотите.
ГИЛЁВА: Давайте тогда зайдем с другой стороны вот этого культового персонажа. Вот вы говорите, что невозможно по-настоящему культ создать с помощью СМИ, т.е. он создается вообще другими способами и средствами. Но, тем не менее, у нас существует музыкальная журналистика. Т.е. музыкальная журналистика, мы с вами обсуждали тему «Разговорчиков» и говорили о том, что с одной стороны есть журналистика, с другой стороны – пиар, и, в общем, настолько это часто слито воедино, что очень трудно разобраться. Вот роль и функция музыкального журналиста в современном мире в чем? У меня ощущение, что сейчас такое количество людей, которые пишут о музыке, что это наверно и профессией перестало быть.
КАПА: Ну, с появлением ЖЖ-то всяких разных – конечно. В нашей стране особенно. Если говорить о том, что такое музыкальный журналист на Западе, в нормальных изданиях, т.е. не в газете «Sun», которая занимается тем же, чем газета «Жизнь»… Музыкальный журналист – это человек, который активнейшим образом следит за всем, что происходит. Который во многом помогает открывать новые имена, потому что к нему первому поступает информация обо всей музыке, которая появляется. Это человек, который серьезно занимается аналитикой и который при этом, на мой взгляд, никогда не может быть объективным, потому что если человек талантливый, то его взгляд всегда будет субъективен. Но умный, вменяемый читатель всегда сумеет составить какое-то мнение, читая несколько авторов с абсолютно субъективным взглядом. В этой стране мне сложно назвать интересных талантливых журналистов, хотя бы несколько имен. Музыкальных. Я вот, например, просила прийти на unplugged концерт Мары, который был несколько дней назад в «16 Тоннах» Бориса Барабанова, потому что его я уважаю, по крайней мере, и считаю, что это человек, который может отличить хорошую музыку от плохой. Может быть, еще несколько людей. Вот, с некоторых пор я начала внимательно более-менее следить за тем, что делает Гуру Кен, интернет-обозреватель, потому что тоже поняла, что этот человек разбирается. А в общем и целом в этой стране все, что делают все эти девочко-мальчики и мальчико-девочки в интернет-изданиях, в ЖЖ и во всех этих левых желтых газетах…
ГИЛЁВА: А Максим Семеляк?
КАПА: Он слишком заумный музыкальный обозреватель, как мне кажется, несколько оторванный от реальности. Я его не читаю, хотя понимаю что он, конечно, очень образованный человек, с очень большим кругозором, но вот я понимаю, что он оторван от каких-то вещей, которые происходят реально. И вот что я хотела сказать, что все это превратилось в абсолютный пиар, потому что вы же прекрасно понимаете, как делаются все эти интервью с разными нашими рок и поп-героями. Все это делается отчасти за деньги. Вот вы посмотрите, сколько у нас существует пиар-агентств, всяких-разных «Вася-Маша продакшн». Их же расплодилось неистовое количество, и чем они занимаются все? Они занимаются проталкиванием этих вот своих артистов в прессу. Как они это делают? Вот мне звонит чей-то пиар-менеджер, пиар-директор, и говорит: «Капа, приходи, пожалуйста, на презентацию нашей пластинки в «16 Тонн». Мы тебе подарим пластинку, и сделай, пожалуйста, интервью с нашим большим вот, между прочим, артистом». Да мне если будет интересно, я и без вашего приглашения приду. Вот на данный момент ни эта пластинка, которую вы выпустили, ни этот человек мне не интересны. И скажу честно, в какой-то момент я устала от того количества никчемных персонажей, с которыми нужно делать интервью для того, чтобы в среду вышел «Мегахаус» для газеты «МК». Я устала от этой регулярности, потому что очень мало людей в этой музыке, которые могли бы меня заинтересовать и музыкально, и человечески. Поэтому, мне гораздо интереснее заниматься менеджментом человека, которого я считаю удивительно талантливым и достойным занять очень высокое место на небосклоне нашей музыки – это Мара. Я занимаюсь ее менеджментом.
ГИЛЁВА: А пиаром? Т.е. вы теперь, получается, писать про нее не можете? В газете «МК».
КАПА: Я не пишу в газете «МК» сейчас ни про кого. Я ушла в отпуск, я это сделала совершенно сознательно, в том числе и для того, чтобы уйти от каких-то там параллелей в ощущениях, например. Что касается Мары, я всегда найду способ сделать так, чтобы про нее узнали люди в том или ином контексте, что происходит с творчеством Мары. И я на ваш вопрос ответила бы следующим образом: я задолбалась от той ситуации, которая есть, мне надоело писать о людях глупых, никчемных, но, тем не менее, каждый год кропающих очередную пластинку. Потому что дело не в том, что у кого-то каждый год пластинка выходит. Дело не в новых песнях. Потому что у многих наших персонажей каждый год выходит пластинка, но она очень мало отличается от той пластинки, которая вышла год назад. Это все очень скучно лично мне. Но не скучно людям, которые занимаются всем этим пиаром и каждый месяц получают в конверте определенную сумму денег.
МАРА: На самом деле это очень плохо для артистов, когда журналистам поступают подобные звонки. Понимаете, это заведомо негативное, как бы настраивание журналистов, потому что интерес должен появляться сам, и должен появляться на уровне ажитации, т.е. когда им это интересно и они сами названивают директорам, менеджерам и говорят: «Пожалуйста, мы хотим сделать интервью, потому что нам это интересно». Вот это то самое, что приближает к культовости. А все-таки деятельность пиар-агентств, которые звонят и говорят: «У нас, значит, есть артист такой-то, такой-то, такой-то, давайте вы делайте интервью с первым, и заодно возьмите пакетом еще двух, менее известных, менее брендовых имен, иначе мы вам не дадим интервью с первым сделать». И, к сожалению, такая схема тоже есть, и это очень порочная, на мой взгляд, практика, хотя она существует во всем мире. И которая размывает в принципе представление об артисте, которое может сложиться и дает более негативный, нежели позитивный эффект, потому что интерес, подчеркиваю, должен появляться сам и должен доходить до уровня ажитации. Тогда это будет оправданный музыкальный интерес. Все остальное – это действительно называется пиар. И наверно, пусть лучше будет одна хорошая музыкальная аналитическая статья об артисте, нежели 10 абсолютно размазанных, размытых и не говорящих ни о чем. Как правило, все эти интервью выливаются в банальные вопросы о том, а что вы едите на завтрак, какие книжки вы читаете. Конечно, это интересно, но для этого не надо давать интервью, я могу эту информацию повесить на своем сайте и избежать таким образом 100 ненужных интервью, потому что мне бы хотелось, и любому артисту хотелось бы, чтобы его спрашивали о музыке, о сложности восприятия жизни, о взаимодействии музыкальных форм и более сложные, более интересные вещи, нежели просто банальные про жизнь. Хотя понимаю, что многим интересны именно какие-то вот жизненные подробности.
ГИЛЁВА: В связи с этим, наверно, важность и культовость, если уж это слово сегодня такое у нас популярное, музыкального журналиста снижается. Вот есть сейчас люди, к которым прислушиваются реально, или сейчас уже тоже это все размыто?
КАПА: Я могу вам сказать, что, допустим, газета «МК» проводят регулярно опросы. Заказывает опросы ВЦИОМ, Gallup и т.д. и т.п. И ситуация очень простая: молодежь газеты перестала читать в принципе. Т.е. та самая аудитория, которая приходит на концерты – это люди от 15 до 20 лет – они читают газеты очень фрагментарно. А посему, откуда они получают информацию? Из интернета. Соответственно, есть какие-то сайты, на которых публикуются какие-то более-менее серьезные материалы – тот же Zvuki.ru, предположим, но мне кажется, что это все равно очень маленький процент. Основная масса, она вообще не ориентируется ни на какую прессу, ни на какую аналитику. Им это вообще нафиг не нужно. Что им нужно? Они слушают радио, они смотрят ТВ, наверно, они лазят по сайтам, они обсасывают все это, перемалывают на форумах и в этом ЖЖ своем, и это является для них главным источником информации. Я совершенно четко понимаю, что в этом смысле в этой стране какой-то там авторитет журналиста снижен. Хотя, с другой стороны, я понимаю, что ко мне довольно пристальное внимание людей есть, и мы приезжаем, допустим, на гастроли в разные города и ко мне приходят люди, задают массу вопросов. Но это, может быть, просто потому, что так сложилось, что у меня достаточно большой опыт, что я достаточно долго присутствую на телеканалах и все такое прочее, но если говорить в общем о ситуации, то мне кажется что в этой стране абсолютно снивелировано какое-то представление о музыкальной журналистике. О пиаре таком безликом и трехкопеечном. Хотя бы стоил бы он много денег и продавалось бы все это действительно, как у Мадонны, на таком же уровне. Но, к сожалению, здесь у нас тоже так все трехкопеечно, за редким исключением.
ГИЛЁВА: Вот вы несколько раз повторили «в этой стране» – это как-то знаете, кажется, что вы очень не любите эту страну.
КАПА: Мы недавно вот участвовали в программе «Национализм и патриотизм» и там нам задавали такой же вопрос.
МАРА: Любим ли мы эту страну? Вот в этой стране эту ситуацию мы не любим. Мы здесь любим очень многое. Мы любим людей, которые ходят на концерты, любим поклонников, любим писать здесь песни, любим их здесь петь, любим чувствовать энергию публики и отдавать свою энергию. Но ситуация которая происходит в шоу-бизнесе во многих моментах, в моментах, связанных с авторским правом, пиратством, я могу перечислять огромное количество пунктов, вот это мы здесь не любим. И я думаю, что большинство людей это здесь не любят, так же как не любят уродливых ментов и так далее.
ИЗ ЗАЛА: Так и надо говорить, а не «эта страна»!
МАРА: …потому что есть огромные минусы у нашей страны.
ГИЛЁВА: Ну конечно, просто «эта страна» - это немножко такое вот, ну… высокомерие.
МАРА: Нет, это же объективная оценка исторического развития, которое в данный момент мы переживаем. Если во всем мире платят деньги за скачивание песен из интернета и никакому пользователю в мире в голову не придет бесплатно скачать песню, потому что его за это привлекают к судебной ответственности и к огромным штрафам, как в Европе, так и в Америке, в России заплатить за песню, скачанную из интернета – это что-то такое неприемлемое для людей пока. И скорее всего эта ситуация изменится, как динамично и быстро все меняется и в шоу-бизнесе тоже. Поэтому когда мы говорим «в этой стране», мы имеем в виду данную, конкретную ситуацию нашей с вами страны, в которой мы пребываем. Потому что это – объективная реальность, и мы в ней пребываем. Мы имеем очень низкий культурный, музыкальный, исполнительный, технический уровень групп, команд, музыкантов, артистов и т.д. Мы имеем очень слаборазвитую, скажем так, пиар-базу. Хотя слово «пиар» – если бы я его употребляла, то только в каком-то таком позитивно работающем ощущении, т.е. когда действительно это часть работы менеджмента. Т.е. пиар – это еще одна часть, которая должна существовать, но которая должна быть грамотной, она не должна быть навязчивой и неприятной, это должна быть тонкая и очень ювелирная такая работа.
ГИЛЁВА: Да, об этом мы говорили, но это вот все касается шоу-бизнеса, а кроме шоу-бизнеса есть же еще другие сферы реальности. Вот вы как-то туда смотрите?
КАПА: Они еще ужаснее, честно говоря.
МАРА: Конечно, мы смотрим, мы впитываем в себя все, что происходит, иначе невозможно, и не нужно, и бессмысленно жить на этом свете. Потому что мы много путешествуем, и мы постоянно и невольно сравниваем место, где мы живем с местами, где живут другие люди. Я понимаю, что жить в нашей стране – абсолютно непредсказуемо, но максимально интересно при этом. И я хочу путешествовать, но жить хочу при этом здесь.
ГИЛЁВА: Ну а у вас есть желания, возможности что-то менять? Вы ставите себе такие задачи?
МАРА: Всегда нужно что-то менять.
ГИЛЁВА: Ну а что, что?
МАРА: Менять нужно восприятие публики, менять к более прогрессивной, продвинутой.
ГИЛЁВА: И вот конкретно вы это делаете?
КАПА: Да. Именно Мара это и делает.
МАРА: Конкретно я это делаю, да. И это делают многие. Я могу назвать Esthetic Education. Вот к чему нужно стремиться – это к абсолютному слиянию разных культур. Т.е. это то, что сейчас дает, опять же, интернет, и это то, что уже происходит в случае Esthetic Education, когда музыканты – украинцы, солист и автор песен, половины песен – половина текстов, половина музыки – франко-бельгиец, и все это взаимосвязано, все это как огромный такой трансформер, созданный из многих составляющих: разнонациональных, разнокультурных, разноментальных. Все это, когда срастается воедино, получается очень интересный результат. И я думаю, что это тенденция, которая только будет развиваться, и я, в частности, ее собираюсь развивать точно так же, как я сделала в unplugged, когда привлекла в традиционную акустику абсолютно нетрадиционные инструменты: виолончель, гобой, перкуссию. Собираюсь привлекать этнических музыкантов, которые, может быть, даже не будут говорить по-русски, потому что они будут совершенно точно приезжие, беженцы из Узбекистана, откуда-то еще и т.д. Я старательно буду отыскивать этих музыкантов, которые владеют национальными аутентичными инструментами, использовать их в рок-программе практически.
ГИЛЁВА: У вас есть политическая позиция?
МАРА: Я стараюсь не лезть в политику, это наверно моя единственная позиция, потому что для меня политика – как помойное ведро. Это отвратительно, и я к этому не хочу иметь никакого отношения.
ГИЛЁВА: Капитолина, а у вас?
КАПА: Абсолютно то же самое, мы отказываемся от всех предложений выступить в каких бы то ни было сборных, фестивальных и прочих концертах с хотя бы малейшим намеком на какую-то там причастность к этому политических всяких продюсерских центров или кого бы то ни было.
МАРА: Митинги, слеты.
КАПА: Да, потому что все это абсолютно гнусно. Гнусен сам факт того, что сейчас начнутся все эти предвыборные вакханалии и музыкантов будут вообще в это все тягать со страшной, нечеловеческой силой. Соблазн будет невероятно велик, потому что гонорары на все эти выступления, как правило, в полтора, а то и в два раза больше обычных концертных. Т.е. такие «заказниковые» гонорары. И я думаю, очень мало людей сможет от этого отказаться. Но есть совершенно четкое к этому отношение: вся политика, которая происходит в этой стране, неважно, кем себя люди называют, в том числе и эти все демократы, которые появляются на экранах – они все замазаны, и вот к этому совершенно не хочется иметь никакого отношения.
ГИЛЁВА: Т.е. нет силы, к которой хотелось бы быть причастной?
КАПА: С силами никакими не хочется иметь никаких дел. Слава богу, в самих себе есть огромная сила, и вот с этой силой и нужно идти вперед. И вот эту силу нужно отыскивать в себе, верить в нее и верить в тех, кто рядом с тобой. Но уж точно не в какие-то политические силы.
МАРА: Знаешь, еще очень такой тонкий момент: для того, чтобы общаться с публикой не нужны посредники, тем более политические. Потому что все эти выступления, если говорить конкретно о них, то все это сводится к тому, что вот у нас сегодня слет какой-то там нашей партии, и вот это наши прекрасные комсомольцы, которые стоят, и вот для них концерт. И поверьте, эти комсомольцы, они не знают вообще ничего о целях этой своей партии, т.е. они не имеют никакого отношения, никакой включенностью не обладают и вообще не понимают, почему они сюда пришли практически как стадо. Они понимают, что они пришли на концерт. Но они могут прийти на этот концерт при других условиях. На любые фестивали летние, куда угодно. Т.е. мне, например, не нужен посредник какой-то политический для того, чтобы выступить перед людьми. Более того, я считаю, что это очень неправильно – выступать на таких политических мероприятиях, где люди не понимают, зачем они идут за этими политиками. Они на 90% этого просто не понимают. Для них это точно так же, как какие-то там пайки, льготы, что-то еще – отдельные политические заморочки, в которые даже не хочется углубляться.
ГИЛЁВА: Вы как музыкальный журналист, с чего начинали? Такой вот очень стандартный вопрос, но очень интересно узнать.
КАПА: Как музыкальный журналист, или просто первые шаги в журналистике?
ГИЛЁВА: Первые шаги в журналистике, да. Какими они были? Кому был посвящен первый материал?
КАПА: Вы знаете, у меня была такая, думаю, что для некоторых это будет мифологическая история, но на самом деле это абсолютная правда. Мне было очень мало лет. Лет 18, наверно. И мне очень нравилось то, что я читаю в газете «МК», потому что в то время в «МК» были прекрасные авторы и удивительный, искрометный, очень ироничный, саркастичный и очень крутой стиль. И я написала туда, будучи студенткой филологического факультета, просто пару писем.
ГИЛЁВА: Вы в Москве жили?
КАПА: Я родилась, естественно, в Москве и, конечно, я москвичка. И мне пришло письмо из газеты «МК». Я открыла ящик почтовый и увидела конверт и там было предложение на бланке «МК» приехать и поговорить о возможном сотрудничестве. Я туда поехала, там был такой очень смешной забавный парень, который начал делать какие-то автомобильные газеты уже через много лет, и он тогда занимался молодежной жизнью. И он мне сказал: «Слушай, ну а что, ты не хочешь написать нам пару заметок, например?» Я сказала: «Да запросто». И все. Я сначала была таким, как это называется, внештатным автором, где-то полгода. Это сейчас в газеты очень легко попасть, потому что в газетах работает черт знает кто вообще. Приезжают откуда-то из тамбовской губернии непонятные мальчики-девочки, приходят – на второй день начинают работать. И где-то через полгода я стала, как это называется, штатным сотрудником и с зарплатой, соответственно, с большой. И сначала я писала на молодежные темы. У меня даже было несколько заметок «Срочно в номер», ну таких, не о том, как челюсть бабушки застряла в унитазе, а такие, культурологического свойства.
ГИЛЁВА: О чем? Почему молодежь курит в подъезде?
КАПА: Про какие-то перформансы, про какие-то необычные штуки, про граффити, это же тогда все было еще в моде.
МАРА: Как школьники изграффитили кабинет.
КАПА: Да, типа того.
ГИЛЁВА: И как это прогрессивно, да?
КАПА: А потом я придумала рубрику «Мегахаус», которая один год выходила под названием «Тинхаус», была таким обращением к тинэйджерам, тинэйджерской культуре. И через год она преобразовалась в «Мегахаус» и увидела уже, нашла такое свое абсолютное лицо, визуальное и стилистическое.
ГИЛЁВА: У нас в «Разговорчиках» был Козырев Михаил, и вот он говорил: «Капа напишет про кого-нибудь и сразу человек просыпается знаменитым». Говорил: «Вот влиятельный музыкальный журналист, чего скажешь тут».
КАПА: Давно он вам такое говорил?
ГИЛЁВА: Сейчас скажу. Полтора года назад говорил. Как это возникает? Как это влияние зарабатывается, рождается? Каким образом?
КАПА: На самом деле я не размышляла, но он сказал правду. Такое в моей жизни было много раз. Это связано, наверно, не с тем, что я там про кого-то написала, а с тем, что я никогда не писала серьезно и глубоко о пустых людях. А о тех людях, в которых заложен magic, наверно так случалось, что я их видела раньше, чем другие, чувствовала раньше, чем другие, и знакомилась с ними раньше, чем другие. И, чувствуя это все, конечно во мне возникало абсолютное желание как можно быстрее и как можно точнее об этом обо всем написать. Так было и с Земфирой, и с Ильей Лагутенко, и с большим количеством людей. Это правда. Но я не думаю, что это из-за того, что про них написала Капа, я думаю, что это из-за того, что просто я сумела их почувствовать и разглядеть несколько раньше, чем остальные.
ГИЛЁВА: Общение с ними что вам лично давало?
КАПА: Огромную силу, огромную радость, огромное чувство музыки, потому что эти люди были лучшими людьми всегда. И другое дело, что проходило какое-то время, кто-то уставал, кто-то начинал заниматься чем-то другим, кто-то уходил в сторону и чья-то музыка становилась менее яркой в силу каких-то причин разных. Появлялись новые персонажи. В ком-то эта сила была, не знаю. Кстати говоря, эта сила начала проявляться не сразу. Как, например, в случае с Марой, которая сильнейший персонаж, но, например, ее первый альбом в силу разных причин, он не произвел глобального впечатления на людей, потому что были на это определенные причины, которые связаны, кстати говоря, не с Марой совершенно. (Маре) Ты тоже можешь про это рассказать, про то, как люди становятся знаменитыми и как люди открывают в себе вот эту силу.
ИЗ ЗАЛА: А можно у вас спросить сначала? Вот вы стали музыкальным журналистом случайно или это вас влекло туда?
КАПА: Музыка была для меня абсолютной частью жизни с самого детства, конечно. И то, что я начала в газете писать сначала просто какие-то репортажные заметки – это то, что называется «техника». Т.е. для того, чтобы делать что-то хорошо, сначала нужно овладеть определенной техникой. Но есть и другие пути. Мне кажется, это же тоже такие расхожие вещи. Чтобы стать журналистом, не нужно учиться на журфаке. На журфаке-то учатся бездельники и всякие-разные детишки богатых родителей, и наркоманы, и в принципе, очень бездарные, пустые люди. За редким исключением. Если здесь кто-то сидит с журфака и я их обидела, то это вот без личностей. А чтобы стать журналистом, надо просто работать. Прийти в газету и работать. Я пришла в газету «МК», спустя какое-то время я ушла с филфака и не стала продолжать учебу в университете, потому что поняла, что мне это не нужно. Мне нужно заниматься каждый день, вот каждый день заниматься тем делом, которым я занимаюсь. Только тогда я смогу делать это хорошо.
ИЗ ЗАЛА: Лично вам до сих пор это интересно или уже все?
КАПА: Я только что ответила на этот вопрос, 10 минут назад.
ИЗ ЗАЛА: У меня вообще-то такое впечатление, что вы уже утомленная всем этим.
КАПА: Всем этим – да. Но вот есть зато в жизни другие вещи, которые меня крайне радуют и вызывают во мне огромный прилив жизненной энергии. И этими вещами я, собственно, сейчас и занимаюсь.
ГИЛЁВА: Вы знаете, такое выразили мнение, когда я рассказывала, что будет Капа, что наверно, у человека со временем появляется потребность, чтобы было что-то свое. Т.е. вы были включены в какой-то общий процесс, а у вас теперь какое-то свое дело.
КАПА: По поводу Мары?
ГИЛЁВА: Да. Просто вот в такой терминологии. Я думаю, что я никого не обидела.
КАПА: У меня всегда было свое дело, которое называлось «Мегахаус». Это авторская рубрика, к которой никто никогда больше не был причастен и не будет, потому что это то, что во мне возникло, это то, что за мною было закреплено в газете «МК», это то, из чего вырос ежегодный фестиваль, кстати говоря, открывающий тоже новые имена. И то, что я делаю сейчас с Марой – это тоже абсолютно авторская деятельность. И, можно сказать, это продолжение «Мегахауса».
Дарья ХАРЧЕНКО: Возвращаясь, отматывая пленку назад. По поводу талантов, что сейчас никуда вообще плюнуть и посмотреть. Пиар-агентства, вот вы говорите, что они навязывают что-то свое и так далее. А собственно говоря, альтернатива какая? При том количестве всего, что может на тебя вылиться из интернета и вообще из мира, если просто приоткрыть щелку. То количество групп, я не знаю, русских, не русских, неважно. Как в этом во всем ориентироваться, если ты хочешь быть независимым?
КАПА: С точки зрения кого, с точки зрения музыканта вы задаете этот вопрос или слушателя?
ХАРЧЕНКО: Слушателя.
КАПА: Т.е. как вам, как слушателю искать и ориентироваться на интересную музыку?
ХАРЧЕНКО: Нет, просто, продолжаю, вы сказали следующее, что журналист музыкальный сейчас, он сидит и ему на блюдечке, ну я так перевираю, приносят: «Дорогой друг…»
КАПА: Абсолютно точно. Вы не перевираете.
ХАРЧЕНКО: Журналист говорит: «О да, конечно!», и, в общем, они сливаются в экстазе. А я говорю про то, что какой путь может выбрать для себя музыкальный журналист, ну я сюда приплюсовываю людей, которые интересуются музыкой, или там продюсеров?
КАПА: Так вы с точки зрения журналиста спрашиваете, начинающего?
ХАРЧЕНКО: Будем считать, что слушателя. Это не важно, чья точка зрения. Это точка зрения может быть любопытствующего. Да, как эта ситуация может поменяться?
КАПА: Очень многие возлагают большие надежды на интернет. Я возлагаю большие надежды на человеческий фактор. И могу вам точно сказать, что если будут люди, которые для себя на вопрос «Что главное?» отвечают «Писать о настоящем», то все равно будут такие журналисты в газетах, на радиостанциях, в интернете, которые будут вам всеми правдами и неправдами рассказывать о хорошей музыке. Даже о независимой музыке. Даже о какой-то очень малобюджетной музыке. Но будут находить такие способы. И ваша задача, если вы слушатель, для себя просто уметь слушать и находить и этих журналистов, и эти издания, в которых это может появляться, искать это в интернете, ходить на концерты, находить для себя, отсекать что-то и, наоборот, что-то для себя забирать. Внутренне ваша душа, ваши уши работают, и вы для себя сами решаете, что ваше, а что нет.
ХАРЧЕНКО: У меня второй кусочек вопроса. Вы, собственно говоря, сами как находите-то, что вам интересно? Потому что я услышала позицию следующую: вам перестало быть интересным слушать русскую музыку. Вот я услышала это.
МАРА: А я отвечу на этот вопрос. Чтобы найти что-то интересное, нужно просто окружать себя правильными, интересными людьми. И тогда информация, самая актуальная, самая новая, самая креативная, она у вас всегда будет появляться у первых. Потому что когда рядом с вами люди, которые ни черта не понимают в музыке, то вам нечего от них взять. Им нечем с вами поделиться. Но если вы общаетесь с тонко чувствующими музыкантами, которые меломаны, которые отслушивают огромное количество музыки, на которую у вас никогда не хватит времени, желания, амбиций – ну в принципе, вам это, может быть, и не нужно, даже как музыкальному журналисту. Но ваши друзья музыканты вам всегда скажут: «Обратите внимание вот на эту или на эту группу, потому что, на мой взгляд, это самое фееричное, что появилось за последние 2 месяца».
ГИЛЁВА: Т.е. вы за активную позицию? Нет информации – ее можно найти.
МАРА: Я за то, чтобы общаться с теми людьми, которые насыщают нас этой информацией. Т.е. постоянно нужно повышать и свой собственный уровень развития, и, соответственно, смотреть за уровнем тех людей, с которыми мы общаемся.
ГИЛЁВА: Давайте, наверно, тогда читать записки и отвечать, если там, конечно, не личное.
КАПА: Нет, тут записки почти личного характера. Видимо в зале присутствуют люди из фан-клуба Мары, с неофициального сайта, и они вот хотят узнать мнение о них. Мнение о вас очень простое: в ближайшее время мы запретим вам использовать все материалы, любые музыкальные материалы, потому что то, что происходит на вашем сайте является, на наш взгляд, глубочайшим неуважением к Маре, во-первых. Во-вторых, я считаю, что вас фанатами Мары назвать ни в коем случае нельзя, потому что вы люди, которые явно страдают какими-то комплексами, и уж точно вы к Маре относитесь не с уважением, не с любовью. Вы на сайте своего фан-клуба проявляете, выражаете какие-то там свои, я не знаю, неудовлетворенные амбиции и мелкие какие-то там ваши страстишки, поэтому ваш фан-клуб, если и будет существовать, то уж точно без любого отношения к Маре. Т.е. вы сможете перетирать какие-то там штучки, какие-то там вещи перетирать в вашей форме…
МАРА: Более конкретно – без любого использования музыкальной продукции.
КАПА: … но любое использование будет невозможно. По той простой причине, что вот 1-го сентября 2006 года вышло дополнение к Закону «Об авторском праве», в котором четко сказано, что любое интернет-появление…
МАРА: Распространение в сети Интернет…
КАПА: …музыкального продукта, возможно только с разрешения…
МАРА: автора…
КАПА: …автора. Вот все, что делает у нас огромное количество неофициальных сайтов – это люди, которые занимаются пиратством. Они приходят на концерты, они снимают на камеры, снимают на телефоны, и потом все это вывешивают. Тот менеджмент артиста, которому это в принципе по барабану, может просто на это махнуть рукой. Мы на это махать рукой не будем, потому что все это наносит огромный вред Маре и нашему общему делу, поэтому мы будем одними из первых, кто просто-напросто в судебном порядке закроет всю эту вакханалию, если люди не сочтут, что все это нужно делать срочно, чтобы не попасть под судебные инстанции.
ГИЛЁВА: Это такое вот жесткое официальное заявление?
КАПА: Это к вопросу о том, какие бывают фанаты. Может быть не как правило, но вот мы столкнулись с полным невменозом, и этого наверно достаточно. Я знаю, что у Земфиры тоже есть в фан-клубе люди абсолютно невменяемые, поэтому на сайте Земфиры форум вообще закрыт. Т.е. она какое-то время назад сайт вообще закрыла, потом она его открыла заново, и сайт служит просто источником официальной информации, она с помощью своего сайта рассказывает людям, где, когда у нее будет концерт, когда они смогут услышать ее новую песню или там прочитать, условно говоря, ее новую книгу. Но невменозные вот эти вот все обмусоливания и пересасывания больными людьми каких-то вещей, главным образом личного порядка, они недопустимы, потому что в нашей стране все это принимает такую форму.
МАРА: Ну не только в нашей стране, во всем мире.
КАПА: Но во всем мире нет возможности вешать на этих сайтах песни и куски выступлений.
МАРА: Об этом я уже говорила.
КАПА: И у нас, естественно, этого тоже не будет. По крайней мере, в случае с Марой мы это вам гарантируем.
МАРА: По крайней мере, мы будем первыми, кто будет очень жестко отстаивать свою позицию, за то чтобы ни один сайт, кроме тех сайтов, которым я лично даю разрешение, не имел права использовать фрагменты или целиковые песни, произведения, любые видеокуски, снятые на концертах, не обладая разрешением просто. Все что делается, это делается незаконно. Наверно, мы будем первыми, кто в судебном порядке будет решать эти вопросы, если люди не захотят их решать каким-то спокойным образом.
ГИЛЁВА: У нас вопрос.
ИЗ ЗАЛА: Скажите пожалуйста, у вас есть страничка на myspace.com?
МАРА: Пока нет, но в разработке уже.
ГИЛЁВА: Я хотела спросить у вас, Капитолина. Как у журналиста, у вас, видимо, были одни проблемы, с которыми вы сталкивались, в частности атака пиар-агентств, а как продюсер – с другими. С какими проблемами сталкивается в нашей стране продюсер?
КАПА: Во-первых, слово «продюсер» в нашей стране… На самом деле это очень хорошее слово, но в нашей стране оно приобрело с помощью всяких толстых, богатых и небогатых дядек очень дурной запах и, на самом деле, не отвечает своей сути. То, чем занимаются все эти толстопузые дядьки, это на самом деле менеджмент. Они себя почему-то называют продюсерами. Потому что продюсер это совершенно другое, это тот человек, который занимается музыкой. Который придумывает музыкальный концепт. Поэтому я себя, не желая олицетворять с этими пузатыми дядьками, активно называю менеджером и буду называть только так. Я – менеджер Мары. Продюсеры – это вот у нас Максим Фадеев. Он музыку делает, и он ее типа продвигает, хотя продвигают ее другие люди.
ИЗ ЗАЛА: Вы сейчас имеете в виду саунд?
КАПА: Нет, просто вопрос был. Аня спросила: вы как продюсер сталкиваетесь с проблемами? Я объяснила, что я не продюсер а менеджер, продюсеров в этой стране нет вообще, потому что все эти дядьки пузатые, Пономаревы и прочие, которые называют себя продюсерами – это на самом деле менеджеры. Просто такое слово прилепилось, они так себя называют. Продюсер это тот, кто делает музыку. Максим Фадеев, он пишет музыку, он ее аранжирует и, соответственно, выпускает музыкальные проекты, один за другим. Или Матвиенко – то же самое. Вот эти люди – продюсеры. Тот, кто к музыке непричастен, это менеджер. По поводу проблем: слава богу, мне стало это очень интересно и очень важно, что я увидела весь процесс с другой стороны. Я его и раньше видела. Т.е. в чем мое преимущество: я всегда все видела и всегда все знала, как что происходит и, более того, я видела эти механизмы гораздо более отчетливо, просто потому, что у меня информации больше, чем у какого-нибудь сидящего в продюсерском центре толстопузого дядьки, который решает что-то в зависимости от своего узкого или не узкого мышления. Поэтому мне очень замечательно и прекрасно, что я вижу процесс с разных сторон: и как журналист, и теперь уже как менеджер и, соответственно, вижу гораздо больше путей решения каких-то проблем.
ГИЛЁВА: Очень обтекаемый ответ. Т.е.какие проблемы, скажите? Что вот вы решаете?
КАПА: Да проблем очень много. Уж точно они не связаны с фанатами, потому что это настолько все мелко и настолько все чисто психологически. Но проблемы другие, они связаны в первую очередь с какими-то юридическими штуками. Потому что в этой стране юридические нормы, нормы авторского права, они жутким образом попираются. Короче говоря, я не буду вдаваться в те подробности, которые вам, наверно, не нужны.
ГИЛЁВА: Это слишком тяжелая история, да? Грустная?
КАПА: Нет, в этом нет ничего грустного, но просто для того, чтобы процесс шел, и артист становился значимым и соответствовал своему таланту, нужно решать очень много проблем, в том числе какого-то юридического свойства, потому что есть много разных нюансов, скажем так. И что касается пиара – тоже, потому что есть же какие-то определенные интересы: радио, телевидение. Тем более все это нужно, если это все делать тонко и не скатываться к тому грубому пиару, про который я говорила. Нужно решать эти задачи каким-то иным образом.
ИЗ ЗАЛА: По поводу авторского права: у вас Windows родной на компьютере стоит?
ГИЛЁВА: Подловили, слушайте, подловили!
МАРА: Нет, конечно, вы что?!
ИЗ ЗАЛА: А что вы тогда про авторское право говорите, может лучше с себя начать?
МАРА: Потому что когда Microsoft предъявит мне претензию, я с радостью с ним пообщаюсь.
ИЗ ЗАЛА: Я думаю, у вас денег не хватит пообщаться с Microsoft.
МАРА: Хорошо, но вот пока этого не произойдет, разговор, мне кажется, не уместен.
ИЗ ЗАЛА: Можно про авторские права, вам вообще в связи с этим не кажется, что это неактуальная вещь? И до тех пор, пока вы не предъявите права кому-то, этот кто-то будет пользоваться и валовый продукт музыкальный будет настолько велик через 10 лет, что несоблюдение авторских прав, точнее, соблюдение авторских прав станет невозможным.
МАРА: Это не совсем так. На самом деле эта ситуация – именно из-за чего происходят все эти изменения в законодательстве. Вы все знаете, что существует Российское Авторское Общество, которое является в нашей стране монополистом по большому счету, по сбору авторского вознаграждения с радио и ТВ. На данный момент это работает, т.е. все радиостанции, каждая радиостанция обязана ежеквартально предоставлять отчет о том, какие песни каких авторов сколько раз она проиграла. И в соответствии с этим выплачивать определенную сумму. То же самое делает телевидение. То же самое с 1-го сентября 2006 года обязаны делать все сайты. Более того, эти сайты имеют право, также как и радиостанции, использовать какие-то песни только если есть разрешение. Т.е. всем нужно будет эту схему соблюдать.
ИЗ ЗАЛА: Я на файлообменнике выложу ваш альбом, и никто мне ничего не сделает. И файлообменник никто не закроет.
МАРА: Возможно. В нашей стране всегда же находятся обманные структуры и штуки, и мы сами ими пользуемся.
ИЗ ЗАЛА: В Америке скоро то же самое будет. В Америке юридическая система более развита, она у нас молодая, а там на этом наживаются юристы. Но я говорю о какой-то стратегической линии технического прогресса. О том, что через 10 лет валовый продукт общий музыкальный, который по идее должен охраняться авторским правом, будет настолько велик, что юристов не хватит.
МАРА: Знаете, эта ситуация может развиваться таким образом, может развиваться другим образом, но для нас ситуация заключается в другом: выложить на ifolder.ru или на любой другой аналогичный может каждый, пожалуйста. Но когда это висит на каком-то отдельно взятом фанатском сайте и любой может зайти и скачивать, это очень критичное нарушение авторских прав. А выкладывать на ifolder.ru – это называется личное пользование, по большому счету.
ИЗ ЗАЛА: Это значит просто места надо будет знать.
МАРА: Возможно так, и для личного пользования это будет наносить гораздо меньше вреда, чем выкладывание этой информации уже в публичное, как бы, ведение.
ИЗ ЗАЛА: Ну если вас такой вариант устраивает.
МАРА: Он устроит абсолютно всех, потому что гораздо меньше людей будут иметь доступ к этому альбому.
ИЗ ЗАЛА: Да вы его не запишете никогда, у вас каждая программа будет стоить 500 баксов! О чем вы говорите?
ГИЛЁВА: Если быть последовательными, то в общем да, правильное замечание.
МАРА: Это адекватные деньги, и поверьте – не 500 баксов. Если посчитать те программы профессиональные, которые установлены абсолютно платно на моем компьютере, это исчисляется тысячами долларов.
ИЗ ЗАЛА: А каков процент этих платных программ, ну, лицензионных?
МАРА: Большинство.
ИЗ ЗАЛА: Я думаю, вы лукавите.
МАРА: Нет, абсолютное большинство.
ИЗ ЗАЛА: Я не верю.
МАРА: Кроме, пожалуй, Windows и программы The Bat.
ИЗ ЗАЛА: Самый примитивный ревербератор у вас наверняка ведь пиратский.
МАРА: Я не использую ревербератор в компьютере.
ГИЛЁВА: Я думаю, да, тут для себя обе стороны уже что-то поняли. Давайте следующий вопрос.
БОРИС: Когда я прихожу на концерт, я прихожу со своей видеокамерой, со своим фотоаппаратом, и все, что я заснял, принадлежит только мне, и я являюсь правообладателем того, что заснял. И когда я выкладываю это в интернет, я выкладываю это не для коммерческого пользования.
КАПА: Вы с того самого вражеского сайта?
БОРИС: Не с «вражеского» сайта…
МАРА: Нет-нет, все правильно, если вы это засняли и будете смотреть это у себя дома и показывать друзьям – пожалуйста.
БОРИС: Может быть, я показываю это друзьям, когда выкладываю в интернет.
МАРА: Как только вы выложили это в интернет, в отношение вас вступает в силу поправка к закону.
БОРИС: Какая поправка? Я читал законы.
МАРА: Она называется «доведение до общего сведения путем интернета».
КАПА: Молодой человек точно с сайта.
ГИЛЁВА: Потрясающе! Это вам надо отдельно в суд, давайте отдельно.
МАРА: Нет, понимаете, никто не запрещает, но вы должны иметь разрешение. А вы его просто не спрашиваете, и это плохо. Вам же никто не запрещает, просто спросите разрешение.
БОРИС: Хотел бы еще к Капе обратиться. Вы называете нас «вражеским сайтом». На самом деле вы ошибаетесь.
КАПА: Пожалуйста, я вас сейчас перебью! Я не знала, что вы сюда придете. Тема программы, на которую пригласили меня и Мару совершенно иная. Я не буду сейчас с вами дискутировать. Все, что надо было сказать, ответив на ваши записки, на ваши вопросы, я и Мара ответили. Если у вас есть какие-то еще вопросы, мы с вами можем их обсудить после.
БОРИС: У меня еще вопрос.
ГИЛЁВА: Если у вас не нападка, тогда – да, а так – это лучше обсудить отдельно, в другом месте.
БОРИС: Нет, у меня вопрос по теме.
ГИЛЁВА: Да, давайте.
КАПА: Если у вас по теме что-то, то пожалуйста.
БОРИС: Вот вы говорите о Шевчуке, допустим, о Кинчеве, о группе «Машина Времени». Эти группы существовали 20 лет назад, и их слушало огромное количество народу. Почему вы считаете, что они неискренни, почему вы вешаете на них такие ярлыки, и пытались ли вы вникнуть, допустим, в творчество группы «Алиса», понять их философию, и почему вы считаете, что их философия является неискренней? Почему вы не пытаетесь понять, вникнуть в суть творчества людей, которые…
ГИЛЁВА: Вы сейчас тоже повесили ярлык, что вот Капитолина не пыталась понять.
КАПА: Вот если вы меня внимательно слушали, вы слышали все, что я хотела сказать. Огромное количество представителей русского рока я считаю абсолютно фальшивками.
БОРИС: Вы считаете, что фальшивка может существовать 20-30 лет?
КАПА: Да.
БОРИС: Фальшивки появляются и исчезают, если «фальшивка» существует долгое время, это означает, что огромное количество людей находят для себя что-то в их творчестве.
ГИЛЁВА: Вы понимаете, разные вкусы, разные мнения, кто кого переубедит. Видимо, никто никого. Давайте двигаться дальше.
ИЗ ЗАЛА: Каковы критерии фальшивки?
ГИЛЁВА: Критерии. Ну вот хорошо, давайте так, но по-моему, об этом тоже уже говорили.
КАПА: Критерии фальшивости – это абсолютная неискренность происходящего. Вот у меня есть достаточно оснований считать большое количество персонажей русского рока неискренними.
ИЗ ЗАЛА: Да охотно верю, критерии какие?
КАПА: Я вам только что объяснила.
ИЗ ЗАЛА: «Не верю».
КАПА: Ну, не верьте! У вас может быть свое к этому отношение, честно говорю, я не буду вас переубеждать. У меня есть к этому свое отношение, я понимаю, что от моего отношения армия фанатов Шевчука не станет меньше.
ИЗ ЗАЛА: Дело не в Шевчуке, я Шевчука тоже не люблю. Мне просто ваши критерии интересны, отделите меня от предыдущего говорившего.
КАПА: Я только что ответила на этот вопрос. Фальшивость – это неискренность песен. Неискренность.
ИЗ ЗАЛА: Субъективный критерий.
КАПА: Абсолютно. Все в этой жизни, все решают субъективные вещи.
МАРА: Также, как у Станиславского, абсолютная субъективность: «верю – не верю». Все по этой схеме и работают, и живут, и чувствуют жизнь.
ГИЛЁВА: В отношение искусства объективные критерии – это очень такое сложное понятие…
Дмитрий МИРОНЕНКО: Странно, я попал на разговор о чем-то, о чем угодно, только не о музыке.
ГИЛЁВА: А вы поздно пришли просто.
МИРОНЕНКО: Мы на таком были шоу… Ладно, потом о нем.. Мара, я хотел у вас узнать…
МАРА: Вы не с «Недели Моды» случайно?
МИРОНЕНКО: Да. Знали бы, что вы здесь еще будете, пришли бы пораньше. У меня к вам вопрос вот какой, очень наболело. Как я понимаю, то чем вы занимаетесь сейчас, т.е. музыка, это перешло в сферу такой вот окупаемости. Т.е. вы себя содержите только благодаря тому, какие вы песни пишете и что вы исполняете. Я хочу узнать, как долго вы шли к этому? Работали ли где-то, например, делали бутерброды и параллельно писали в стол песни, или вы всегда непоколебимо шли и писали песни?
МАРА: Нет, я торговала нержавеющей сталью, собирала аудио и видеосборники и в принципе занималась огромным количеством каких-то таких отстраненных от музыки совершенно вещей. Cфера самоокупаемости профессиональной, на мой взгляд, обязана быть, должна быть у любого нормального музыканта и артиста. Он должен не просто содержать себя и свое дальнейшее будущее музыкальное, но и вкладывать в это деньги, т.е. это должно быть абсолютно естественно и обязательно, для развития это необходимо. Вот этот период наступил только после расставания с продюсером. До этого расставания самоокупаемость была невозможна априори, потому что любой продюсер делает все максимально возможное для того, чтобы проект никогда не окупался, чтобы артист всегда оставался в постоянных долгах, и соответственно еще больше и больше работал, за бОльшие проценты и т.д.
МИРОНЕНКО: Я имею в виду, вот на этом пути, когда вы торговали нержавеющей сталью и записывали сборники наверняка были минуты такие, что вы понимали, что «а вдруг вообще ничего не будет», т.е. не будет песен, не будет ТВ, не будет продюсера, а будет эта нержавеющая сталь.
МАРА: Я не думала никогда о таких вещах, как телевизор, радио или песни, в смысле эфиры какие-то, интервью, и т.д. Я думала только о том, чтобы жить, чувствовать и писать песни. Я, в общем-то, занималась только этим, потому что на самом деле мое абсолютное, полное включение в процесс музыкальный, в процесс, можно даже сказать, шоу-бизнеса, он произошел наверно не так давно, он произошел именно перед расставанием с продюсером, обусловил это вот мое абсолютное включение. Все что происходило до этого, это было не так включено. Т.е. я просто жила, писала песни, потом встретился продюсер – ладно, пусть он там чем-нибудь занимается, занимается медленно и плохо, но, в общем-то ничего страшного, в общем-то меня это устраивало. Может быть, я не должна в этом признаваться, учитывая, что в этом состоянии был выпущен, к примеру, первый альбом, который мне совершенно не нравится и который я считаю абсолютным примитивизмом, но это правда, у меня такой вот путь гораздо более позднего включения, нежели у многих артистов. Т.е. самое главное, я просто жила, чувствовала, впитывала все в себя и из этого получались песни, и я думала только об этом.
ГИЛЁВА: Т.е. сомнения в том, что вы должны писать песни, что это ваш путь – их не было?
МАРА: В этом не может быть сомнений, потому что для меня это процесс такой же естественный, как, я не знаю.. попить чай или принять душ, т.е. я не могу без этого жить. Просто оно само собой получается. Я не сажусь и не ставлю себе задачу написать хит прямо сейчас за 10 минут. Хотя это можно сделать.
МИРОНЕНКО: А вы много песен пишете, вот например, за год? Или вы очень фильтрованно к себе подходите?
МАРА: Очень фильтрованно, и я все-таки за абсолютное качество, а не за количество. Лучше пусть будет 2 совершенно сногсшибательные песни, чем 20 пустых и плохих.
МИРОНЕНКО: Вопрос к Капе Деловой. В период творческого отпуска, когда вы работу свою не ведете в «МК», возникают ли у вас моменты, когда появляется что-то интересное в музыке, будь то старые какие-то группы, наткнулись вы на старые записи, или молодые новые музыканты, и вам хочется написать об этом, и вы пишете статью в «МК» или отдаете ее в какой-то журнал?
КАПА: У меня договоренность с «МК», если меня, грубо говоря, что-то попрет, то газета «МК» моментально сделает спецвыпуск «Мегахауса». Кстати говоря, в ближайшее время это произойдет.
МИРОНЕНКО: И так как рубрика сейчас постоянно, как я понимаю, не существует, будет ли фестиваль проводиться тем не менее?
КАПА: Газета «МК» предложила мне провести фестиваль, и я ответила согласием, но все будет зависеть от определенных условий, потому что если делать фестиваль, то его нужно делать интересным и с идеей какой-то абсолютно новой, как это происходило всегда, а это обусловлено, как ты понимаешь, всегда определенными финансовыми ограничениями. Вот есть предложение привезти в Москву западных артистов, если «МК» сумеет найти достаточные для этого финансовые основания, значит все будет красиво и интересно.
МИРОНЕНКО: А есть ли достаточное количество групп молодых, интересных, ради которых стоит собрать фестиваль?
КАПА: Нет. В этом году нет. В этом году, если «Мегахаус» будет, я буду крайне рада видеть там группу Esthetic Education. Ну и, собственно говоря, Мара, конечно же, будет там одним из хедлайнеров. С той программой, которая к лету будет просто-напросто доведена до апогея.
ИЗ ЗАЛА: Тот путь, по которому пошел «Максидром»: от стартовой площадки для молодых, начинающих, перспективных, интересных до фестиваля, где будет 5 команд, которые отыграют по часу, «Мегахаус» в принципе тоже мог бы пойти.
МАРА: «Максидром» перенял эту традицию у «Мегахауса», потому что задолго до «Максидрома» это сделал «Мегахаус».
КАПА: По такому пути «Мегахаус» идет уже давно, но дело не в концепции какой-то незыблемой. А дело в том, что я не вижу 5 интересных групп новых, про которых можно было бы сказать.
ИЗ ЗАЛА: В прошлом году такие группы были?
КАПА: В прошлом году на «Мегахаусе» была группа «ГДР», которую можно было назвать..
ИЗ ЗАЛА: Группа «ГДР»? Она интересная?
КАПА: С натяжкой.
ИЗ ЗАЛА: С большой натяжкой.
КАПА: С большой, я согласна. Но вы слышали новый альбом, ну вот этот вот первый альбом? В нем, по крайней мере, есть несколько интересно сделанных песен.
ИЗ ЗАЛА: Только в музыке. Чуть-чуть.
ГИЛЁВА: А вы что хотели?
КАПА: А вы хотите в человеческом смысле или в текстах?
ИЗ ЗАЛА: В текстах и в человеческом.
КАПА: В человеческом смысле они довольно интересные люди, я тебе могу точно сказать, а в плане текстов все действительно довольно жалко. С текстами беда-то сейчас у многих. У многих известных героев поп-рока тоже.
МИРОНЕНКО: А кого из западных артистов вы собираетесь пригласить?
МАРА: Это абсолютный секрет.
КАПА: Этой проработкой даже занимаюсь не я, а есть несколько промоутеров, которые предлагают какие-то варианты, и если эти варианты совпадут с финансовыми возможностями газеты «МК», значит все получится.
МИРОНЕНКО: А если гипотетически представить любой неограниченный бюджет и вам просто нужно показать пальцем? Ну, т.е. я может быть больше просто пытаюсь понять ваши вкусы.
КАПА: Для меня было бы огромной радостью чтобы на «Мегахаусе» выступила группа Muse, группа Panic! At The Disco и группа Fall Out Boy. Но это за гранью реальности.
ГИЛЁВА: Еще вопрос. Вам никогда не хотелось выйти на сцену? Как музыканту.
КАПА: Я регулярно выходила на сцену в качестве ведущей «Мегахауса».
ГИЛЁВА: Как музыканту, ну скажите, хотелось?
КАПА: Как музыканту – Максим Фадеев предлагал мне сделать проект, но, к счастью, я не оказалась новой Глюкозой.
ГИЛЁВА. Капа. Мара. Ура!
КАПА: Спасибо.
Джао Да»
м. «Китай-город», Лубянский проезд,
дом 25
«Китайский летчик
Джао Да»
м. «Китай-город», Лубянский проезд,
дом 25